Мне кажется, что он не хочет, чтобы невеста видела его в таком состоянии.
– Вздор. Эдкам уверен, что восстановление подвижности ног – всего лишь вопрос времени.
– Возможно, нужно обращать внимание не на уверенность Эдкама, а на то, что чувствует его светлость.
Герцогиня прищурилась.
– Очевидно, вы совсем не представляете себе образ жизни аристократии, мисс Эштон. Чувства для нас не имеют никакого значения. Мы рождаемся для успеха. Мы живем ради успеха. Мы отказываемся умирать, пока достигнутое нами не перейдет к следующему поколению. Мне восемьдесят пять лет, девочка. И у меня нет времени урезонивать непокорных детей. Если мой внук не изменит своего поведения, мне ничего не останется, как позволить Эдкаму приступить к процедуре его помещения в «Роял Оукс».
– В этом нет необходимости, бабушка. Все обернулись.
В дверном проеме стояло инвалидное кресло с сидящим в нем безупречно одетым герцогом Салтердоном.
Когда первый шок прошел, Мария поняла, что это не он.
Бейсинсток.
Герцогиня выпрямилась. Эдкам схватил свой монокль, два раза выронив его, прежде чем вставить в глаз.
– Невероятно, – пробормотал он.
Когда кресло с Бейсинстоком въехало в комнату, герцогиня встала, покачнулась и, отбросив руку Эдкама, попытавшегося остановить ее, шагнула к внуку.
– Я должна была сразу догадаться, – сказала она, останавливаясь перед креслом. – Вы оба всегда любили розыгрыши. Но это дурной тон, Клейтон.
– Согласен, – рявкнул Эдкам. – Молодой человек, ваша бабушка деликатный…
– Моя бабушка ни разу в жизни не была деликатной. Сядьте и заткнитесь, – оборвал его Бейсинсток и улыбнулся герцогине. – Признайтесь, ваша светлость, что и вас на время удалось ввести в заблуждение.
– Жестокий мальчишка. Чем я заслужила такое обращение?
– Терпение.
– Зачем ты здесь? Когда приехал?
– Вчера вечером. Ты спрашиваешь, зачем. Мы оба знаем ответ. Страдания Трея передаются мне. Разве я когда-нибудь игнорировал эту нашу связь? Я почувствовал, что Трей в беде.
– Он покушался на убийство. Клейтон взглянул на Эдкама.
– Мог бы прицелится и получше.
– Это оскорбление, – вспыхнул Эдкам.
– А я оскорблен вашими попытками манипулировать моей бабушкой. По сути, я оскорблен самим вашим существованием, вашими отношениями с герцогиней…
– Хватит! Вставай немедленно с этого кресла и объясни, что у тебя на уме.
– Избавить своего брата от унижения.
– То есть?
– Боюсь, что в своем стремлении как можно быстрее женить Трея вы забыли об одной маленькой вещи… О его гордости, которая и так достаточно страдала за последний год.
– Гордость, – фыркнула старуха. – А как насчет моей гордости?
– Я не дал бы и гроша за вашу гордость, бабушка. Она повернулась к нему спиной. – И к чему приведет этот обман?
– Возможно, нам удастся выиграть время. Мисс Эштон продолжит свои попытки вывести его из депрессии. А лорд Дансуорт сможет увидеть будущего зятя, который хотя еще и не может ходить, но способен вести нормальную беседу, и который не воет на луну… как утверждают лондонские сплетники.
* * *
Лорд Дансуорт оказался красивым представительным мужчиной на несколько лет моложе отца Марии. В его облике проступала норманская суровость древнейших английских родов. Его дочь, леди Лаура, была высокой хрупкой девушкой с кожей цвета взбитых сливок и изумрудными глазами. Плавной походкой она вошла в дом, держа отца под руку и потупив взгляд. В руке она сжимала платок или флакон с нюхательной солью. Салтердону, который укрылся наверху в нише за бархатными занавесками, показалось, что это флакон. Девушка прикусила нижнюю губу и изо всех сил старалась не расплакаться.
– Она очень красива, ваша светлость, – сказала Мария. – Впрочем, другого я и не ожидала.