Помедлив секунду, я сказал:
- Я совершенно уверен, что им полагалось быть не больше 149.
Майк решил, что во всем виновато обесцвечивание шрифта и старение бумаги, но на этой странице биржевой сводки буквы были достаточно четкими и ясно обозначали 149 и 3/4. Я заглянул на "Натомак" и его потолок был около 56 и 7/8. А я мог дать голову на отсечение что он равнялся 57. И тоже самое с несколькими другими акциями. Цифры не сходились с теми, что я помнил. Мы немного побеседовали на эту тему, но очень скоро страсти накалились, поскольку Майк заявил, что мне изменяет память, и в конце концов я в сердцах сгонял к себе домой и принес свою копию злополучной газеты. Мы расстелили их рядышком и сравнили ставки. Вряд ли среди них нашлось бы две одинаковых. Конечно, цены у него почти равнялись моим, одна восьмая здесь, четверть там. Но что было хуже всего, цены не соответствовали тем, что я видел в первый день. Теперь в моей газете значилось, что "Кучер" к 30 ноября поднялся до 149 и 1/2, "Натомак" к 56 и 1/2, а "Дисней" к 117. "Левитс" - 104, "И. Г. и Г." - 23 и 5/8. Все, казалось, завертелось перед глазами.
- Самое мерзкое проявление энтропии, - сказал Майк.
- Было бы удивительно, если бы газеты были совершенно идентичны друг другу, - сказал я. - Нам стоило бы сравнить их в первый же день. Теперь мы так никогда и не узнаем, была ли у нас одна и та же газета, одна и та же отправная точка.
- Давай проверим остальные страницы, Билл.
Мы так и сделали. Заголовки первых страниц были теми же самыми, но в тексте были маленькие различия. В постоянных рубриках была масса неувязок. Некоторые сообщения о смерти отличались друг от друга. Буквально на всех страницах имелись крошечные различия.
- Как же это вышло? - спросил я. - Почему слова, напечатанные на бумаге день ото дня все больше разнятся друг от друга?
- А как у нас оказалась газета из будущего? - спросил Майк.
9.
Мы позвонили некоторым из наших и расспросили о биржевых ценах. Только постарались избежать всяких объяснений. Чарльз Харрис сказал, что Натомак котируется около 56, Джерри Весли сказал, что 57 и 1/4, а у Боба Томассона, оказалось, страница выцвела до такой степени, что стала абсолютно нечитабельна, но на его взгляд, Натомак достиг 57 и 1/2. И так далее. У всех страницы чуть-чуть отличались.
"Энтропия" - звучало весьма зловеще.
- Но чему тогда верить? Что настоящее?
10.
Днем в субботу к нам ворвался чрезвычайно взволнованный Боб Томассон. В руках он держал газету. Он показал ее мне и сказал:
- Послушай, Билл, что же происходит?
Страницы практически распадались на части и были совершенно слепыми. Там где раньше были слова, теперь виднелись крошечные темные пятна, и только. Казалось, что странице стукнуло не меньше миллиона лет.
Я принес из чулана свою. Она была в плачевном состоянии, но все же лучше его. Печать выглядела слабой и грязной, но мне удалось кое-что разобрать отчетливо. "Натомак" - 56 и 1/4, "Левитс Фурнитура" 103 и 1/2, "Дисней" 117 и 1/4. Каждый раз новые значения.
Между тем в окружающем мире биржевые дела шли точно по нотам, и все мои акции росли в гору. Может я окончательно свихнулся, но похоже было что финансовый крах мне не грозит.
11.
Ночь понедельника 29 ноября. Уже неделя с тех пор, как закрутилась эта кутерьма. Все газеты рассыпались на части. Я мог еще разобрать куски текста на двух-трех страницах, а на остальных не стоило и стараться. Дейв Брюс сказал, что его газета стала такой же блеклой, как у Боба в субботу. Майку повезло чуть больше, но не надолго. Их все сожрала энтропия. Сегодня днем дела снова пошли в гору. Вчера "Гиганты" проиграли в Сент-Луисе, и сегодня за ужином я пожинал плоды победы "Дерзких Охотников".