Мягко, но настойчиво, Риган заставила ее лечь.
– Об этом уже позаботились. Тревис с Клеем побывали на вашей ферме, забрали всех твоих братьев и сестер и сейчас устраивают их в разных семьях. А твоего отца никто не видел несколько недель, с того самого дня, когда он.., явился в церковь. Тебе пока нужно отдыхать, есть и выздоравливать. Когда ты придешь в себя, то сможешь встретиться с братьями и сестрами. А вот и еда.
Перед изумленной Лией поставили красиво раскрашенный деревянный поднос с блюдами.
– Я не знала, что бы ты хотела поесть, и заказала все разное, – продолжала Риган, снимая серебряные крышки, чтобы показать ароматные горячие блюда.
– Я… – Лиа запнулась. Риган похлопала ее по руке:
– Ешь побольше, наслаждайся, а потом поспи. Прежде чем приступить к работе, тебе надо отъесться. Кстати, горшок стоит под кроватью. – С этими словами Риган вышла.
Лиа принялась есть, как делала это всегда – руками и с невероятной быстротой. Она не обращала внимания на то, что брызги от соуса попадают на полог. Поев, она воспользовалась ночным сосудом и выплеснула его содержимое в окно, как всегда поступала дома. Почесываясь, она опять легла в кровать и заснула, так что гнев Тревиса миновал ее, когда он услышал о том, как Лиа поступила с содержимым горшка.
Целых десять дней Лиа только спала и ела, а когда ссадины и синяки у нее зажили, Риган задумчиво посмотрела на нее. Она сообщила, что Уэсли уехал в Кентукки, куда будто бы давно уже собирался.
Лиа уяснила, что ночной горшок следует оставлять служанке, но так ни разу и не осмелилась выйти из спальни. Она сидела у окна и разглядывала огромную территорию плантации Тревиса, застроенную разнообразными зданиями, видела сотни людей, занятых делом, и постепенно ее стало охватывать беспокойство.
– А когда я должна приступить к работе, о которой вы говорили? – спросила она у Риган.
Та взяла Лию за подбородок и стала рассматривать ее лицо в свете солнца. Синяки почти совсем зажили.
– Скажем, завтра утром.
– Хорошо, – улыбнулась Лиа. – У вас есть для меня какая-нибудь старая одежда? Что-нибудь поношенное, – продолжала она, кивком показав на голубое шелковое платье Риган.
– Пожалуй, мы пока не будем думать о твоей одежде, – задумчиво ответила Риган. – Думаю, мы начнем завтра, если у Николь будет время. – Она не оставила Лие времени, чтобы задать вопросы. – Мне нужно идти. Предстоит подготовить очень и очень многое, – рассеянно добавила она и вышла из комнаты.
Когда Лиа проснулась на следующее утро, Николь и Риган, с чепчиками на голове и в старых грубых платьях из муслина, уже стояли возле кровати. На их лицах застыло суровое выражение.
– Нам придется нелегко, – негромко сказала Риган. – С чего начнем?
– С тела, а волосами займемся завтра. Не успела Лиа опомниться, как они схватили ее за руки, извлекли из кровати и повели из спальни. Пока они силой влекли Лию, та изумленно разглядывала ковры, картины и великолепную мебель. Они спустились в относительно скромную комнату, которая все же казалась замечательной по сравнению с той, в которой раньше жила девушка.
– Это будет моя комната.? Да подождите! вскрикнула она, когда Риган и Николь сорвали с нее ночную рубашку. Она наклонилась, пытаясь прикрыть наготу. – Вы не можете…
– Привыкай к этому, Лиа, – распорядилась Риган. – Дня два тебе одежда вообще не понадобится.
– Вы не имеете права… – начала Лиа и подхватила рубашку с пола.
– Залезай! – приказала Риган, показывая на гигантскую ванну, установленную в середине комнаты.
Лиа стояла неподвижно, загородившись ночной рубашкой.
Теперь твердым тоном заговорила Николь:
– Лиа, отныне ты член семьи Стэнфорд, а это имя и прекрасный дом подразумевают определенные обязательства.