Триалы казались естественным продолжением того, что мы делали на наших великах. Это касалось не только секций, по которым мы ездили после того, как уезжали мотоциклы, но и всего остального, например, преодоление скал и перелет над самодельными пандусами. А что же мотоцикл? Если бы мои руки коснулись мотоцикла, я стал бы самым счастливым человеком в мире, и чем больше я наблюдал за братьями Морфеттами и всеми другими гонщиками, тем больше мне хотелось на нем ездить. Это было незадолго до моего десятого дня рождения и это был лучший момент, чтобы начать приставать к моему отцу.
Прежде, чем я смог это сделать, Брайан Добин взял моего брата Барри соревноваться на Триал. Он начал заниматься этим за несколько месяцев до меня, но, к сожалению, был примерно так же хорош, как Брайан. Я в хороших отношениях с Бэрри, поэтому я могу так говорить. Он не был лучшим. Но он умен, как и моя сестра, так что они определенно забрали себе все мозги.
Поскольку мой отец только что купил мотоцикл моему брату, он не мог сказать мне «нет». Когда-то мы говорили о том, что возможно мне стоит заняться ездой по траве или спидвеем, но потом ребята из Триала начали тренироваться в лесу, и на эти тренировки открывался отличный вид из нашего окна. Думаю, отцу удалось обмануть меня, но это продлилось лишь неделю, и в конце концов сопротивление было бесполезным. Я, кстати, шучу. Мои родители всегда делали все возможное и невозможное для того, чтобы поддерживать меня и, если бы моему отцу надо было купить мне мотоцикл, он бы это сделал. Он знал, насколько я полон энтузиазма, и, наблюдая за нами в лесу, я думаю, он также подозревал, что я мог бы преуспеть в этом. Плохо или хорошо у меня получалось, я просто хотел этот чертов мотоцикл!
Несколькими месяцами ранее, когда мой брат начал участвовать в соревнованиях, папа купил Nissan Cabstar, разновидность пикапа. После ухода из полиграфического мира он начал работать с моим дядей Роном, который управлял обслуживаемыми заправочными станциями, поэтому он использовал автомобиль каждый день. Он также купил прицеп, который прикреплялся сзади машины, поэтому у нас было достаточно снаряжения, чтобы доставить на Триал пять мотоциклов, не говоря уже об одном. Или двух, как это произошло в скором времени.
В конце концов мы остановились на подержанном TY80, который папа купил примерно за 300 фунтов стерлингов у человека, жившего в Уотфорде по имени Майкл Гай. Кстати, теперь Майкл является спортивным редактором Motorcycle News, и за эти годы он даже написал странную статью обо мне. Мир тесен. К счастью для папы, это был первый и последний мотоцикл, который ему пришлось купить мне, так что я не так уж дорого обошелся родителям.
TY80, или Yammy 80, как его еще называли, был стандартным байком начального уровня для Триала, и именно его я надеялся получить. Даже в детстве я был не слишком восторженным ребенком, и я спокойно относился к подаркам на Рождество и дни рождения. «О, классно, – сказал бы я, открыв свои подарки, – Спасибо большое.» Не было бы ни крика, ни прыжков. Я просто не такой. Но в этот раз все было по-другому, и, хотя я не прыгал, когда папа сказал мне, что достал мне байк, я действительно почувствовал приступ волнения и спросил, могу ли я получить этот байк немедленно. К сожалению, он находился недалеко от Лондона, и забрать мы его могли только в следующие выходные. Насколько помню, он сказал мне об этом в воскресенье, так что мне пришлось ждать еще целых пять дней. Прибавьте к этому необходимость ходить в школу эти дни, так что это были самые длинные пять дней в истории мира. Это было пыткой!
Байк действительно был в хорошем состоянии и, когда я впервые его увидел, мой живот начал делать сальто. Я любил свой BMX и продолжал ездить на нем, но это был новый вызов. Между прочим, на моем BMX я научился делать трюк, смотря на который мой отец чесал затылок, он никак не мог понять, как я это делал, и поэтому я делал его все время. У нас была стена в конце нашего палисадника шириной с кирпич и обычно я ехал до конца стены, поднимал свой велосипед в воздух, делал разворот, а затем снова возвращался обратно. По сегодняшним меркам это довольно элементарный трюк, но папа его обожал. Он всегда был очень благодарным зрителем.
Как и байк, мой шлем и перчатки тоже были подержанными, и первые пару лет на соревнования я надевал джинсы. Есть фотография, на которой я где-то прохожу Триал в джинсах, и я был в них, даже когда выступал на своем первом национальном мероприятии на севере. Но мне было все равно. У меня был байк, и это самое главное.
Первое, что я начал делать после того, как получил свой байк, помимо того, что рыл колесами лес за домом, это странное вилли. Как я сказал ранее, мой второй велик был слишком большим, чтобы я мог ездить на колесах, но TY80 был меньше и у него был двигатель. Примерно через пять дней после того, как мы получили байк, я делал вилли в лесу, но, к сожалению, он получился слишком высоким, и я улетел назад и разбил брызговик. Как вы понимаете, я не спешил показывать байк отцу и прошло около получаса, прежде чем я набрался смелости и притащил его домой. В конце концов папа сказал, что все нормально.
«Меня больше беспокоят погнутые вилки», – сказал он.
«Чтооо?!!»
Я был абсолютно опустошен. Я понятия не имел, что я погнул вилки.
«Не беспокойся. Я могу это починить. Нам просто нужен новый брызговик».
Какое облегчение!
Несмотря на то, что я был бывшим членом пресловутой банды, большую часть времени я вел себя вполне прилично, так что, когда я делал что-то плохое, обычно родители реагировали нормально. Однако я не всегда был таким. Когда я был очень маленьким, я был настоящим маленьким засранцем, и одно из моих самых ранних воспоминаний – это как я бросаю что-то в маму с лестницы в середине истерики. Кто бы мог подумать? Вскоре я перерос это (хотя я все еще склонен время от времени устраивать странные истерики). Мама не могла долго выдерживать этого дерьма.
Я впервые участвовал в соревнованиях на мотоцикле в Триале в месте под названием Invicta Barracks, которое представляет собой старые армейские казармы недалеко от Мейдстона.
Это был стандартный клубный Триал, и я попал в категорию новичков. Единственное, что я помню о Триале, это то, что наблюдатель освобождал его на первой секции. Это не было особенно сложно, но, поскольку, я не изучил территорию должным образом заранее, я не знал где именно находится конец этой секции, и когда я остановился, думая, что уже все закончил, некоторые зрители начали буквально на меня орать.
«Продолжай! – кричали они. – Это еще не конец!»
Очевидно, я на мгновение опустил ногу, но поскольку я был новичком и, вероятно, выглядел так, как будто я испуган до смерти, наблюдатели просто улыбались, махали мне рукой и дали мне 3 штрафных очка вместо пяти.
Один из следующих Триалов, в котором я участвовал, был закрытым мероприятием, которое проходило в конноспортивном комплексе. Мой отец снимал Триал на видео. По его словам, диктор, человек по имени Рон Стивенс, который также был председателем KYTC (Молодежный клуб Триала Кента – Kent Youth Trials Club), в который мы входили, был весьма впечатлен моими способностями. Во время своего комментария он сказал: «А вот молодой Грэм Джарвис. Посмотрите на него, он занимается этим всего пару недель. Вероятно, он будущая звезда?».
Результаты клубных Триалов всегда отправлялись в следующий понедельник и почти всегда приходили во вторник. Я помню первый раз, как будто это было вчера. Поскольку наша почта обычно приходила до того, как я уходил в школу, я мог открывать конверт сразу же, как его доставлял почтальон. Я помню, как сидел со своей миской кукурузных хлопьев у окна и как только в поле зрения появлялся почтальон, я выбегал из дома и фактически нападал на него.
«Дайте нашу почту, пожалуйста, – говорил я. – Могу я ее забрать?»
Бог знает, что подумал почтальон, но с тех пор это стало обычным делом и, если бы он не приехал до того, как я должен был выходить в школу, я бы отправился его искать! Каждый вторник, при условии, что до этого был Триал, я требовал у него нашу почту, правда очень вежливо. Вторник стал для меня Рождеством, как и для тысяч других детей по всей стране. Я не всегда получал результат, на который надеялся, но никто не мог избавить нас от волнения, которое мы испытывали, открывая конверт.