Пока кипела вода и жарилось мясо, Джон убирался, находя, что, в целом, порядок вещей не очень-то изменился. Шерлок опять передвинул свой ноутбук. На этот раз, на кухонный стол, как обычно, захламленный его принадлежностями. Джон отодвинул их в сторону, чтоб поставить тарелки, нисколько не удивившись, что консервный нож обнаружился на столешнице, хотя Джон и не помнил, что видел его там раньше. Накрыв на стол, более или менее, он глянул в окно на своего одинокого друга, чтоб увидеть, что тот уже не один. Рядом с ним стоял человек, высокий и крепко сбитый. Тот казался гигантом, стоя вот так, расставив ноги и подбоченясь. Рыбак, должно быть, подумал Джон, хотя даже для лодочника их дом на скале был явно не по дороге. Он позволил сосискам немного дольше пролежать на одном боку, потому что внимательно наблюдал из окна за их высоченным гостем в длинном толстом пальто и шерстяной шапке, и сидящим до сих пор Шерлоком, который кивнул, но не двинулся с места. Внешне в поведении Шерлока не было ничего настораживающего, но кулаки пришедшего к ним мужчины нервно сжимались и разжимались, чересчур беспокойно даже для человека, привыкшего сохранять равновесие в море, а поза его была слишком жесткой, он как будто прирос к земле, словно обувь его была из цемента.
Шерлок обернулся, чтоб увидеть Джона в окне, и, следуя за его взглядом, незнакомец тоже взглянул. Джон расправил плечи и подобрался, повинуясь инстинкту и привычке, заставлявшей его менять положение, чтоб казаться внушительнее и выше. Он был почти уверен, что смог бы обезвредить его, если нужно. Далось бы это ему нелегко, но большой человек был бы повержен. Запуганный или нет, рыбак решил не занимать больше времени Шерлока, и, даже не попрощавшись, кинулся прочь, отступая к торфяникам. Детектив с минуту смотрел ему вслед, затем снова взглянул на Джона, прежде чем подняться, как большая закутанная мумия, и направиться к дому.
Джон вернулся к обжариванию сосисок, проверяя попутно, чтоб кипящие горох и картофель стали мягкими, но не слишком разваривались. Он услышал, как Шерлок вошел, и дверь тут же за ним захлопнулась, а потом – шаги, вверх по лестнице, а не на кухню. Джон разложил по тарелкам масло и коричневый соус*, и, проголодавшийся, без промедления приступил к еде.
Он успел лишь разок откусить, как шаги возвратились, и Шерлок спустился в свитере, что был не его, но на это Джон устал уже жаловаться. Один из многих предметов, за семь лет конфискованных Шерлоком. Поход за вещами для детектива был частенько лишь способом влезть в чужой гардероб. Шерлок сел напротив и начал есть без каких-либо комментариев, только сразу, не попробовав даже, добавил в еду соли и перца.
— Приятно видеть твой аппетит, — это было всё, что Джон мог сказать, воздержавшись от колкостей. — Так кто это был?
Шерлок только пожал плечами, глотком воды запивая овощи.
— Леон Стерндейл. Работает на борту рыболовного грузового судна, которое на стоянке в Плимуте.
Джон нахмурился, положив кусок хлеба с маслом на тарелку Шерлока.
— Плимут несколько не по пути. Зачем он приходил?
— Кажется, викарий Роундхей позвонил ему и рассказал о Тредженнисах. И тот, не помня себя, сел в первый же поезд, чтоб приехать. В полиции с ним были не слишком любезны, ничего ему не ответив толком, и викарий благоразумно упомянул, что и я расследовал дело. — Шерлок отломил немножечко хлеба и отправил в рот. — Говорит, друг семьи.
— Примчаться из Плимута по железной дороге, успеть побывать в участке и добраться до нас, хоть и двух еще не было? — спросил Джон.
Шерлок посмотрел на него, в глазах его были искорки – мы-то знаем, что в действительности здесь происходит, – что на сей раз было абсолютно и безусловно верным.
— Скольким друзьям семьи викарий звонит среди ночи?
— Только очень, очень близким друзьям.
— Вот и наша недостающая часть – отсутствующий мотив. — Он отрезал кусочек сосиски – только чтоб прожевать, – вытирая хлебом оставшийся сок, как делал, когда был голоден. — Семейная ссора была, весьма очевидно, из-за наследства. Старый дом, где три брата и их сестра живут вместе, но без родителей? Те, выходит, оба умерли, оставив всё своим детям, чтобы разделить и деньги, и дом, идущий, конечно, вместе с наследуемой землей. Мортимер не остаётся со всеми, но и не уезжает из города, вероятно, не доверяя им деньги, которые, он полагает, ему причитаются. Тем не менее, до сих пор этого было недостаточно для него, чтоб убить. Возможно, орудие убийства, каким бы оно ни было, он получил в свои руки лишь теперь, и уверился, что при этом всё сойдет ему с рук, но всё же должно быть еще что-то, что, наконец, подтолкнуло бы его к этому. Ты видел дом, но, возможно, не заглянул в окно, как я. Там старинная мебель. Фамильный фарфор. Эти люди не тратили состояние на плазменные телевизоры и прочие вещи, что теперь олицетворяют богатство. И я склонен думать, что это был Мортимер, кто хотел современной роскоши, в чем ему отказывали более сентиментальные братья с сестрой. Так что же могло угрожать большой тратой денег, что иначе пополнили бы его карманы, что связывало двух братьев, сестру, викария Роундхея и мистера Стерндейла?
— Свадьба, — сказал Джон, достаточно зная о заставляющих ужаснуться расходах в подобных случаях.
Шерлок кивнул.
— Совершенно верно. И неважно, было то днем или ночью, но викарий, конечно, сообщил бы жениху печальные новости, не позволив, чтобы тот услышал о них от полиции или узнал в новостях.
— Так ты думаешь, что Леон Стерндейл собирался жениться на Бренде Тредженнис.
— Да. — Улыбка Шерлока была положительно неуместной.
Джон почти покончил с обедом, доедая последний ломтик хлеба с маслом.
— Это всё еще не объясняет, каким образом Мортимер смог убить сестру и свести с ума братьев, — напомнил доктор, пытаясь не принимать во внимание дьявольское удовлетворение друга.
Шерлок чуточку закатил глаза.
— В каждом деле есть не только загадка, Джон. Может быть столь же важно понять, почему кто-то сделал что-то, как и то, чтобы выяснить, как он это проделал.
— Ты действительно считаешь, что для вынесения приговора мотив столь же важен, как способ? — спросил Джон, ощупывая под массивным деревянным столом разодранную кожу левого кулака.
Детектив поднялся, не всё еще прожевав, отошел от стола и направился к лестнице.
— Только в случае преступления, — сказал он, оставляя свою тарелку и всё остальное для Джона, чтоб убрать, и отступил в свою комнату.
*
О том, что Мортимер Тредженнис был убит, они узнали на следующий день, рано утром. Шерлок счел удачей, что несчастный викарий позвонил сначала им по установленному в коттедже телефону, а потом уже сообщил властям. Кое-как обувшись, Шерлок кинулся со всех ног к машине и влетел в «Ленд-Ровер» еще до того, как Джон закончил говорить с викарием, поставив телефон зарядиться. Шерлок ждал снаружи, нетерпеливо сигналя, и Джон просто вывалился из двери, причем на руке его висело больше одежды, чем было надето.
Они были больше чем на полпути к деревушке, мчась, словно безумные, по дороге, когда Джон осознал, наконец, что надел свой свитер на с грехом пополам застегнутую рубашку. И, подумав об этом, решил, что вообще-то не хотел бы быть снова в машине с Шерлоком, выглядевшим счастливым до неприличия из-за смерти того, с кем они говорили лишь накануне. Хотя это было все-таки лучше альтернативы. Дело значило отвлечение от того, в чем Джон больше совсем не хотел копаться, – во всяком случае, не сейчас. И какая-то часть его никогда себе не простила бы, если б он пропустил их последнее дело, последний шанс найти что-то хорошее, что еще оставалось у них.
После тягостно прошедшего дня, проведенного, главным образом, избегая друг друга, и такого же вечера, Джон отчасти был впечатлен тем, что Шерлок вообще подумал о нем, не забыв его подождать. Тот определенно не помнил, как вести машину.
— Если ты в кого-нибудь врежешься, богом клянусь…
— Единственное, во что можно врезаться в такой час, это собака. Налево. — Он резко вывернул руль, и Джон напрягся, упершись руками в крышу, пока Шерлок выходил из виража на очередную прямую.