– Ты ходишь в моем халате и ешь на мои деньги! Так имей совесть сознаться в этом, мошенник!
– Не волнуйтесь понапрасну, сеньор Луиджи, – доброжелательно одернул его один из стражников. – Мастер Гвидо выслушает обе стороны и разберется, кто кому должен.
Мастер Гвидо разобрался. Его племянник, торговавший в то время в Галате, тоже давал полторы тысячи флоринов в долг будущему архиепископу всех Татарских и Литовских земель Пимену.
– Приставы осмотрели и оценили все то имущество, что было конфисковано на вашем корабле. Вместе с кораблем они оценили его в двенадцать тысяч семьсот флоринов.
– Но это федь гораздо больфе, чем тот долг, в невыплате которого обфиняет меня этот Луиджи! – радостно всплеснул руками Пимен.
– Стало быть, вы признаете, что этот долг имеет место? – с иезуитской улыбкой уточнил кафинский консул, мастер Гвидо.
– Так заберите тогда то, что фам причитается, а остальное отдайте мне! Я должен сфочно отплыть в Цареград!
– Но это будет несправедливо, сеньор Пимено, – консул снова гнусно улыбнулся. – Судя по утверждениям истца, сеньора Луиджи ди Геццо, общий ваш долг гражданам Генуи составляет не менее сорока тысяч дукатов. И это не считая процентов. А проценты, под которые вы взяли эту сумму…
– Помилуй! Какие пфоценты?!
– Проценты за восемь лет…
– Фемь с половиной!
– Почти восемь, сударь… Итак, они составляют… – Сеньор Гвидо углубился было в расчеты, но тут Пимен, вырвавшись из рук держащих его стражников, бухнулся перед консулом на колени.
– Во имя хрифтианского милофердия!.. Я фсе отдам. Я напишу бумаги… Доход за дефять лет с трех, нет, с четырех приходов!.. Отпуфти меня, сеньор Гвидо, и я сделаю тебя или любого тфоего родственника епифкопом Ростофским… Нифегородским…
Гвидо, глянув сверху вниз на трясущегося старца, дернул плечами и отвернулся.
– Ладно. Бросьте его пока в башню папы Климента. Пусть пару денечков подумает и поточнее сформулирует все свои предложения по выплате долга. Да. Не забудьте дать ему перо и бумагу. А я пока пойду разошлю письма, чтобы известить остальных его кредиторов.
Пимен действительно придумал, как рассчитаться с кредиторами. Дело в том, что, на свою беду, в Кафу в это же время приехал Феодор Симоновский, которого Дмитрий Донской отправил в Константинополь вслед за Пименом, с обвинениями против этого авантюриста. Видимо, князь снабдил Феодора немалой суммой денег на дорогу. По указке Пимена Феодор был схвачен и ограблен генуэзцами. После чего кредиторы выпустили Пимена на свободу, а Феодора Симоновского оставили у себя в темнице.
Пимен отплыл в Константинополь, и тут в Кафу приехал митрополит Киприан, который тоже ехал в Царьград для того, чтобы окончательно решить вопрос с Пименом. Видимо, у Киприана, в отличие от Пимена и Феодора, были в Кафе какие-то связи. Только этим можно объяснить то, что он не только не попал в кафинские застенки, но и вызволил оттуда Феодора Симоновского.
Сразу по приезду в Константинополь явиться в патриархию Пимен не решился. Поэтому Киприан и вырученный им из кафинской темницы Феодор успели прибыть в столицу и подать на Пимена жалобу. Судя по дальнейшему поведению Пимена, пережитые потрясения сказались на его рассудке. Он трижды отказался явиться в суд, убегал от церковников, которые его на суд звали, и они вынуждены были выслеживать его «словно же некие ловцы». В конце концов Пимен был осужден заочно и отлучен от церкви. Умер он, видимо, от лихорадки 11 сентября 1389 года в Халкидоне. «И привезли тело его, положили вне Царяграда, на берегу моря, напротив Галаты, в церкви Предтечи». Так закончились приключения злосчастного митрополита Пимена.
1 октября 1389 года Киприан со спутниками выехал из Царьг-рада на Русь.
В этом же 1389 году, после победы турок на Косовом поле, окончательное завоевание ими Балканского полуострова было предрешено.