Брезгливо пить да сообщаться с беднотою…
Сидит, там, в тереме, один, как господин…
Ну, ничего, паскудна тварь, мы те устроим!..»
«Да что стряслось то, чёрт возьми? и как связать
Одно с другим?..», – мужик раздумывал ночами…
Но потирая покрасневшие глаза,
Лишь пожимал в недоумении плечами.
«От коль умельчивость?!.. – гудел громовый бас…
(звенели стопочки, посверкивали грани…), -
Ни чё, вспомянешься, отбрасывая нас,
Букашкой хлипкою барахтаясь в «сметане»!..»
…и рвался пОутру, гуляя по стенам,
Плясал скомОрохом и скатывался с крыши
Огонь пожарища – кудлатый сатана,
Из окон терема искрою алой брызжа.
С тех пор: ни плотника, ни терема, ни слов…
Холмец уголиев – одно напоминанье
О том нетЕрпеже, подъявшем всё село
Противо мастера искусного деянья.
ИЗ ПИСЬМА К ДРУГУ
…полощется заря, бликуя на воде…
…лучится синева сквозь ангельские перья…
Не силами природ нам велено владеть,
А свет их принимать, безропотно доверив…
Украсть секрет любви и в формулу одеть
Навряд ли сможет маг, копируя природу…
Не золото в руках, окисленная медь
Оценит частый пульс дерзнувшего урода.
Что крылья зря ломать и биться о стекло,
Подобие любви вымучивать от жажды?..
Без боли о других – не ощутимо зло,
Которое сожрёт с костьми и не однажды.
Такой жестокий мир, такой никчёмный мир,
Конец ознакомительного фрагмента.