Он жестом остановил собиравшегося и дальше морализаторствовать казначея.
- Кстати о диких людях... Чем закончилась история с нападением на драконарий?
Иркон вздохнул. Память Императора иногда преподносила сюрпризы. Казалось бы, все уже прочно забыто, утонуло в болотной грязи, ни следа, ни запаха не осталось, а вот пожалуйста...
- Стыдно сказать... Почти ничем.
Мовсий даже не нахмурился, посчитав слова проявлением скромности Хранителя Печати.
- Ну, а все-таки...
- Все как всегда, - развел руками Иркон. Он посмотрел на Верлена, ища поддержки, но тот уткнулся взглядом в блюдо и шевелил губами, словно молитву читал. Догадывался, наверное, чем все кончиться может... Додумать мысль до конца Мовсий не дал.
- Не нашли?
Иркон вновь распахнул руки, открывая сердце.
- Сколько их, по-твоему?
- Человек двести... Вряд ли больше...
Мовсий привстал.
- Ты серьезно? Двести грязных дикарей мешают Императорской торговле? И мы ничего не можем поделать с ними?
Под взглядом Мовсия Иркон поерзал на скамье и горячась спросил.
- А что с ними сделаешь? Мы даже не знаем где их самая большая деревня, где их вожди, где их могилы... В грязи живут, в ней же и умирают. Поубивать мы их не можем, а добром они с болот не уйдут. Они живут там с сотворения мира.
В голосе Хранителя Печати прорезалась не свойственная ему ворчливость.
- Это их Родина. Родные могилы, жертвенные деревья. Знакомые болотники. Вонь, любимая с детства... Сам ведь знаешь, что в таких случаях говорят.
- Могил там скоро прибавится.. - пообещал Император. Челюсть его выдвинулась вперед - Мало ли, что Родина. Большая ошибка путать Родину и Имперский драконарий.
Он перевел взгляд с Иркона на все еще шепчущего что-то Верлена, словно примеривался, кому из них явить свое благоволение. У Иркона в груди похолодело. Вдруг прямо сейчас поручит то, с чем он не справился казначею.. Вот позору будет... Но Император вернул взгляд на него.
- Ты сделаешь все необходимое, чтоб я о них больше не вспоминал!
Иркон понял, что самое страшное миновало.
- Вспомнил! - хлопнул себя по лбу стоящий с отсутствующим видом Верлен. - Адга Кошо ее зовут! Ветреница, каких раньше не было! Парвалий рассказывал, что она между второй и третьей юбкой держит изображение...
За дверями грохнуло, и Император повернулся к двери.
- Да что там такое?
Иркон сделал несколько шагов туда же, но створки сам собой распахнулись, и в проеме показалась голова в оранжевом шлеме.
- Государь! - промямлила голова, глядя мимо Хранителя Печати. - Там к тебе лезет Старший Брат Черет.
- Вот только монаха нам тут и не хватает...
Он повернулся к друзьям.
- Вот кто мне объяснит... Почему раз только разговор о женщинах, так тут же монах лезет? Нет бы влезть, когда о болоте говорили...
- Это за наши грехи, - сказал Иркон.
- Мало грешим, - серьезно добавил Верлен. - Больше надо.
Оба, переглянувшись, довольно заржали.
Как ни приятно было видеть легкомыслие друзей, а Пега не дремлет, ждет наших ошибок, чтоб зацепиться ядовитым когтем. Мовсий сделал охранительный знак, повернулся к двери. Голова все еще торчала между створок. Он пальцем поманил начальника стражи к себе.
- Что ему нужно?
Оранжевогребневый, подчиняясь жесту Императора, вошел, но от двери далеко отходить не стал.
- Он сказал - "Дело Империи".
Мовсий откровенно поскучнел лицом. Дела не отпускали даже тут, за столом, среди друзей. Вопли за дверью стали слышнее. Воин оглянулся.
- Мы держим его, но он, похоже, не в себе. Рвется к тебе, как жеребец к кобыле.
- Ого! Монах, одержимый бесами? - обрадовался Император. Сумасшедший монах мог стать развлечением в череде серьезных государственных дел, уже сделанных и тех, что еще предстояло сделать сегодня. - Эй, Иркон, а помнится, ты говорил, что такого быть не может...