Сейчас в котелке был утренний улов. Кеша опрокинул его. Рыбёшка затрепыхалась в осоке.
– Ты чего, Кеша? – раскрыл было рот Колька.
Кеша зачерпнул в котелок воды и метнулся по косогору на поляну.
– Гнёзда спасать!
– Как? – донесся испуганный Колькин голос.
Кеша бежал по поляне к первому, только ему известному гнезду. Вот оно, старательно свитое жаворонками из былинок, прикрытое стеблями пырея, упавшими снопом на землю. На дне пух, мягкий и теплый, где красовались пять крохотных яичек. Кеша полил вокруг гнезда водой из котелка. Что дадут эти капли в море травы? Он снова бросился к реке, а огонь приближался. Ветер слегка переменился и гнал страшную языкастую стену с юга, но и с запада огонь бушевал и наступал, грозя взять в кольцо юного натуралиста. Кеша не видел опасности. Он снова зачерпнул воды и закричал Кольке, что стоял на высоком берегу и глазел на пожар:
– Чего стоишь, помогай!
– Чем помогать, у меня садок!
– А-а, – махнул рукой Кеша и помчался к гнезду, снова облил вокруг, но понял, что усилия его не помогут. Тогда он принялся лихорадочно срывать вокруг густую траву и отбрасывать в сторону, уничтожая пишу для огня. Смерч угрожающе надвигался, оставляя после себя чёрную, обугливающуюся землю. Кеша знал, что после пала через пару недель сквозь гарь пробьются многочисленные шилья травы, и к середине лета она встанет буйно. Но знал и другое: пал свободно перекинется в белоствольный лесок, как это бывало в других местах выше и ниже его облюбованного места на реке для рыбалки. В этих рощах, по рассказам старшего брата, водились зайцы-беляки. Он ставил зимой силки и приносил добычу домой. Мех в эту пору крепок, брат шил из шкурок прекрасные шапки. Теперь заяц в местных лесах редкость. Одни выгорели, другие ушли от этой жути. Были и лисы, куропатки, гнездились горлицы, токовали глухари. Остались только одни мыши-полёвки да суслики. Настоящий Чернобыль или Фукусима.
Слева на взгорке появился всадник на белом коне. И сам он был белый. Остановился, окинул взором бегущий пал. Кто там в центре? Мальчишка из котелка поливает траву принесённой водой. О, безумец, да разве такой шторм огня остановишь каплями! Что же он делает дальше? Рвёт траву! Зачем?
И догадался, спасает гнездо! Но увидел всадник опасность. Огонь охватывал поляну с двух сторон, а теперь заворачивает и от реки. Берёт юнца в кольцо. Будущего воина и мужа, продолжателя рода. Из груди всадника вырвался вопль отчаяния, он вознёс руки к небу и пустил белого скакуна в сторону пламени. Как на крыльях, перемахнул через стену огня. Колька потом клялся, что видел крылья у скакуна! Всадник стремительно подлетел к неистовому мальчугану, нагнулся, ухватил за руки и вырвал из наступающего огненного моря к себе в седло. И снова скакун перелетел стену огня, опустился на гарь. И Колька видел, как перед скакуном метались несколько жаворонков.
– Дядя, что вы наделали, я спасал гнездо жаворонка! Я обрывал вокруг траву и накрыл гнездо котелком.
Всадник ничего не ответил. Только Кеша увидел в его очах голубой свет, свет добра. Всадник ссадил мальчугана на чёрную землю, по которой пронёсся пал, и молвил:
– Поступок твой велик, и дела твои станут велики во спасение жизни! – И ускакал.
Кеша долго и завороженно смотрел ему вслед, не понимая, кто это был. Потом очнулся, глянул в ту сторону, откуда вырвал его белый всадник, и увидел, что пал скатился к реке и там, треща кустарником, глох. Кеша, что есть силы, бросился к оставленному гнезду, к котелку, поднимая чёрную пыль. Огонь почти не тронул низко сорванные стебли травы. Крохотный жёлтый островок отливал золотом среди мёртвой, но ещё стонущей поляны. Кеша подхватил котелок, он был горяч. Отбросив его в сторону, мальчик уставился на гнездо. Оно уцелело, уцелели и пять слегка голубеньких в крапинку яичек.
От счастья Кеша засмеялся, из глаз его хлынули слезы счастья. Подбежал Колька.
– Они живые, Колька, яички живые! Жаворонок выпарит птенцов, я видел, как они летали надо мной! Надо только слегка замаскировать гнездо.
Колька молча лупал глазами, ощерив рот, согласно смотрел на Кешу.
– А что же второе гнездо? Сгорело? – Кеша поднялся и побежал к месту, только ему известному. Пропетляв с полминуты по гари, он упал на колени. Гнездо погибло, голубенькие в крапинку яички почернели и от жары лопнули. Кеша собрал остатки на ладонь и, показывая Кольке, рыдающим голосом сказал:
– Колька, яички сгорели, птенцов не будет. Какой-то плохой человек погубил много жизней. Поклянись, что никогда не бросишь в траву горящую спичку!
Колька клялся, а Кеша испачканной гарью рукой растирал по щекам бегущие горькие слезы.
Мой враг
– С сегодняшнего дня человек с сигаретой – моя неприязнь, сигарета – мой враг! Кто в классе курильщик?
Класс замер в изумлении: перед девятиклассниками маячила неопознанная личность оттуда. Хотя все черты совпадали с любимой учительницей, но жёсткая интонация, выражение лица, глаза Валентине Георгиевне не принадлежали.
Замешательство прошло быстро, но вздоха облегчения не последовало.
Неужели, подумалось, смерть младшего брата, так могла изменить человека?
– Он погиб от сигареты, – жёстко сказала Валентина Георгиевна, – вердикт врачей – рак лёгких, спровоцированный огромной дозой никотина. Я виновата в его смерти: не вмешалась как старшая, как вторая мать, не выдернула из его рта сигарету и не оградила от фальшивой дружеской «улицы».
Он закурил, как водится, на вечеринке, за компанию. Никто не препятствовал, пример подавал отец – курил прямо в квартире, и его друзья тоже. Люди на улицах, в конторах тоже смолят сигареты. В магазинах курева – на выбор, гроши родительские в кармане. Чего выпендриваться. Мода. Его пристрастие обнаружилось поздно, через год. Отец пожурил немного, мать приказала бросить.
Валентина-студентка её поддержала. Он пообещал. На этом всё и закончилось. Не бросил, уже втянулся.
Она тоже пробовала на первом курсе института. Закружилась голова, затошнило. И она сказала – это не моё.
– Глупая, втянешься, пройдёт. Не будь белой вороной. Курит почти вся группа.
Валентина была уже взрослая и твёрдо отказалась от ложного удовольствия. Друзья так же убеждали брата, но он был ещё сопляк. Флюгер. Поддался. Валентина не думала о брате, как не думало о здоровье нации общество, и только теперь, когда случилось несчастье, беспомощно завыла.
Односторонний диалог в классе продолжался:
– Мой долг – до конца своих дней бороться с курильщиками. Если я не добьюсь того, что в нашем классе Света, Аня, Саша и Серёжа не бросят курить, – буду считать себя виновной в ваших будущих недугах. И, возможно, оставлю школу, как плохой педагог. Прошу на стол сигареты и зажигалки.
Валентина Георгиевна слыла незаурядным человеком, завоевала звание «Учитель года». Её класс успевал во всём, особенно в точных науках. Среди ребят не было даже троечников.
Ребята любили её за талант. Но, пожалуй, больше всего подкупала её доброта, властная, всеохватывающая. Каждый ученик жил в её сердце, как и все остальные. Она была всюду с ними. Они – тоже, и взаимно счастливы.
Четверо покорно, как под взглядом удава, медленно встали из-за столов и вытряхнули из карманов и ранцев на стол пачки сигарет и зажигалки.
– Это не метод! – нервно выкрикнул Артём, лидер класса, спортсмен и отличник. – Они на следующей перемене закурят, взяв у подружек.
– Посмотрим, я пойду дежурить на перемене на улицу, – в голосе учителя звучали суровые нотки. – Однако я хотела бы решить проблему на добровольной основе. Ничто так не властно над человеком, как сама его воля. Захотел – сделал. Но если ты не смог однажды одержать победу над собой, то вряд ли сможешь управлять своей судьбой. Запомните эту фразу.
Конец ознакомительного фрагмента.