«Ах, сестра, никогда ты не следишь за своими словами! Никогда! – Ара накрыла зеркальце ладонью. – Если хочешь погубить дракона, молчи. Так будет верней. Только ты и так погубишь его, малышка, когда приведёшь в наш город. Отец поймёт сразу, что совсем не хворого странника провожает Павле в степь. И не пустит. А мать поймёт еще больше, она и людей поднимет, чтобы засыпали они колодец, камнями закидали. Погубишь дракона, а свободу не обретёшь, сестричка, нет. Да ты и не хочешь губить!
И я не хочу. Поэтому и поспешу вам, глупцам, навстречу».
Ара успела. Её короткие, красиво вышитые сапожки порвались о корни и сучья просыпающегося леса, и она сбросила их, порвались и чулки. По стылой земле, по ледяной воде шла она. Человек-дракон чуял её шаги, всё беспокойней становились его сны.
Павле с помощниками только-только переложили его на носилки, как ярко-золотым блеснуло между берез и на поляну вышла Ара. Дыхание её совсем сбилось, она долго и отчаянно бежала.
– Сестрица! – Лара бросилась, чашки по талому снегу разметав.
Ара опустилась прямо на землю. Косынку она потеряла, коса тяжелыми кольцами спустилась с затылка на грудь.
– Вам нельзя… нельзя идти в город, – выдохнула она.
– Нельзя? О чём ты? Как ты узнала? Как ты нашла нас?!
– Вот, – Ара нетерпеливо потянула за цепочку и оборвала её, – оно мне показало всё… весь ваш путь. И его… Его тоже. Того, кто спит, золото глаз скрывая.
Лесные молодцы недоумённо взирали – о ком она?
– Молчи! – Лара змеёй бросилась к сестре и ладонью ей рот накрыла.
Но Ара легко сбросила её руку.
– Будто не знаешь, что лишнего не скажу. Надо прямо в степь идти. Другим путём.
– Каким? Как мы родной город обойдем? Отец вел нас от него, я другого пути не знаю…
– Он знает, – Ара сердито ткнула пальцем сестре за спину. – Твой друг закадычный.
*
В степи бежали-звенели ручьи, мягко сочилась влагой земля. Ох, тяжко было по ней идти, увязая. Но они шли. Втроём. Сменяли друг друга на носилках. Лара песню на дудочке костяной насвистывала, вторя жаворонкам в поднебесье. Ара молча шагала, терпкой болью отдавался каждый шаг.
Степной колодец встретил их тишиной. Лишь у самого края едва слышно звенел воздух, угасая.
Павле опустился на колени у носилок, распутал ремни, схватывающие спящего на груди и в коленях. Сбросил серые влажные шкуры. Поднял его нагого, белого, в сетке голубых жил и вен. Каштановые волосы у него отросли до плеч и вились золотом на концах.
– Ты же не бросишь прямо туда его? – Лара подскочила, схватила за руку.
– Он не разобьётся.
– Там камни!
– И воздух, жаркий воздух, нагретыйсолнцем. Это его колыбель, Лара. Отойди.
– Подожди! – она всё же кинулась вперёд и столкнула в колодец некогда белое пушистое одеяло. – Может, всё же на верёвках спустить?
– Нет, – Павле мягко качнул головой и ступил к краю.
Он размахнулся и бросил легкое безвольное тело в поток сухо звенящего воздуха, поднимающегося из глубин. Тишина на миг стала звонче, но осталась тишиной. Один удар сердца, другой и третий. Не сговариваясь, трое людей подползли к краю и заглянули внутрь.
Конец ознакомительного фрагмента.