- Ты бы видела, каким его привезли сюда, - немой, тощий, ну, словом, мерзость - и все тут! - доверительно шептал ей на ухо брат. - А сейчас пощупай его руки, дотронься до спины: гладкая, как у всех людей. А главное, у него голос прорезался, рассказывает так смешно и толково, умрешь со смеха... Умный человек... Ну, ступай и будь с ним ласкова, - толкал ее в бок Абитай, но у Хатун от страха лицо всякий раз покрывалось красными пятнами.
Черепаха, сидя на скамейке, ждала, кокетливо виляя хвостом, и очень переживала, видя нерешительность Хатун.
"А что, если он навсегда останется таким? - сомневалась Хатун. - А я вдруг полюблю его. Нет! Нет! - Сорокалетняя женщина, так и не вышедшая замуж, согласна была хотя бы на маленькое счастье. - Пусть у него лицо вернется, а лапы и хвост он может пока прятать - не буду замечать безобразия, - думала она, теряясь и мучаясь от надежды и неверия. - Буду сама водить его к колдунам и знахарям, может, сделают они его мужчиной, статным, сильным..."
Абитай, желая еще больше убедить ее, привел сестру и Тарази, чтобы и тот внушил ей надежду.
Держа за руку Хатун, готовую сбежать от стыда, Абитай пространно обратился к тестудологу:
- Коль скоро мы с приятелем Бессазом заранее решили позаботиться... К нему вернется человеческий облик, но ведь живое существо не может быть одно, без семьи, ибо его снова завлекут в дурные дела. Не лучше ли, подумал я, чтобы они уже сейчас переговорили с моей незамужней сестрой, женщиной, как вы сами видите, кроткой и порядочной, единственный недостаток которой простоватое лицо... Но, как говорят в нашей деревне, умелые руки прикрывают дурное лицо... Добавлю, что и Бессаз, прежде чем станет красавцем, должен изменить свой безобразный облик. Так что он и Хатун - хорошая пара...
- Похвально, - отвечал Тарази, всматриваясь в лицо Хатун. - А что я должен сделать для их будущего счастья?
- Вы должны обнадежить сестру...
- Мы стараемся вернуть ему прежний облик, - уклончиво ответил Тарази, но когда он замолчал, губы его вздрагивали, будто он продолжал говорить, но про себя, неслышно.
- Поблагодари Тарази-хана и ступай! - Абитай несколько грубовато потянул ее к выходу, но Хатун успела прошептать пожелание здоровья, удач и всяческих благ нашему тестудологу.
Уклончивый ответ Тарази хотя и успокоил ее, но мысль о том, что найдет она искусного колдуна, который заговорами вылечит ее суженого, так запала в ее сознание, что Хатун решилась и сейчас заботливо вела черепаху под руку, гуляя с ней по саду.
Хотя и были они вместе уже несколько дней, Хатун вздрагивала всякий раз, если во время ходьбы черепаха нечаянно задевала мордой ее плечо. Бедная женщина еще крепче сжимала черепахе руку - единственное, что было в ней пока человеческого. Она заставила себя полюбить эти руки, но дальше рук, все остальное вызывало брезгливость, сколько бы Хатун ни старалась внушить себе хотя бы чувство жалости. Но для неприхотливой женщины, которая согласна даже на частичку человеческого, и рук было достаточно для грез и мечтаний. Потому она подолгу рассматривала руки черепахи, боясь, как бы снова не превратились они в лапы, и, разговаривая, все время поглаживала их. И еще ей нравился голос черепахи - густой, даже чуть грубоватый, но мужской, человеческий, и поэтому она старалась больше молчать, чтобы слушать его и восхищаться.
А черепаха, чувствуя это, говорила безудержно и все, что попадет на язык, а когда второпях, словно подавившись собственной болтовней, умолкала, чтобы перевести дух, Хатун испуганно смотрела ей в рот, думая, не лишилась ли она снова дара речи. И она продолжала болтать несусветную чушь, тоном кокетливым и сладострастным...