Он зевал на моих проповедях, вел себя вызывающе, угрозами заставлял прозревающих снова поклоняться ансабам, словом, не внимал слову божьему. И они его слушались, ибо боялись... Я давно искал случая наказать ослушника, но Майра все выгораживала его... ибо была между ними тайная связь. - Голос старика дрогнул, но он быстро овладел собой, Майра же встала и вышла из комнаты с бесстрастным видом. - Вы мне как сын, и я вам рассказываю об этом, добавил староста, улыбнувшись через силу. - Когда Фаррух был уличен в воровстве и все требовали его наказания - и случился этот обвал на холме... Фаррух первым увидел прикованного - он бродил в это время возле холма - и сразу же явился ко мне с угрозами и требованиями. Он был сыном покойного колдуна, этот Фаррух, и посему сразу догадался, кто есть этот прикованный. Мушрики верят, что был некогда человек, который, чтобы защитить их, посягнул дерзко на самого бога... На бога, о котором я всегда говорю, что он - милостивый, милосердный, но всемогущий и карающий за грехи. И что даже в мыслях своих человек не должен помышлять против него дурное... А тут, по их верованиям, нашелся герой - мушрик, который похитил для своих собратьев огонь у самого господа и согрел их, униженных, замерзших... Правда, мушрики знают, что бог покарал его за дерзость, приковав цепями к скале, но ведь огонь уже пылал в очагах и люди поклонялись этому огню так, как если бы видели в его отблесках лик самого прикованного. Пожертвовав своей жизнью, он сделался в глазах мушриков мучеником, божеством... И если бы сейчас селяне вдруг увидели, что он явился к ним на холме, пусть мертвый, весь в цепях, с пробитой печенью, представляете, какое бы началось столпотворение?! Чудо явилось! Чудо! Они бы молились этому истукану, набитому солью, этому ансабу... не знаю, мне страшно представить, что было бы... Так вот, Фаррух пригрозил, что расскажет селянам, кто есть этот прикованный, если я не спасу его от наказания за воровство... "Кроме меня, - сказал он, - никто не видел труп на скале, но если вы будете медлить, через час вся деревня будет молиться на холме, зажигая костры и принося жертвы..." Раньше, дорогой Бессаз, я не понимал смысла того, почему они приносят в жертву огню овец, загоняя их в костер сотнями. Тайно, конечно, от меня. Но после слов Фарруха мне стало ясно, что они стараются как-то смилостивить прикованного своего бога за мучения, ведь он ради них украл огонь. Орла же, который весь век клевал ему печень, доставляя великое страдание, думали они смилостивить теплой кровью овец, ибо овца для мушриков все, кормит их и одевает, одним словом - сама жизнь, вот чем они жертвовали... А те, кто принял ислам, перестали разводить овец, а занялись продажей соли, развозя ее в чужие края... Итак, если выразить мою куцую мыслишку афористично, то овца - символ веры огнепоклонника, соль же - веры мусульманина. Вот так! "Хорошо, - сказал я Фарруху, ибо знал, что мошенник исполнит свою угрозу, - я пошлю тебя на холм, но ты скройся. А селянам я объявлю, что осудил тебя за воровство заслуженным наказанием - Приковал к скале. А когда я приглашу из города судью (то есть вас, любезный Бессаз!) и он подтвердит законность моей кары, ты можешь уезжать на все четыре стороны..." Так мы и договорились. Я объявил всем, что прикованный - это Фаррух-конокрад, и прихожане мне поверили... А цепи они забрали за его долги и теперь, после вашего осуждения, вернут их...
- Они и впрямь думают, что прикованный бог мушриков и Фаррух конокрад и пьяница - одно и то же лицо? - почти беззвучно засмеялся Бессаз, не до конца задумываясь над этим презабавным случаем.
- Да, но это не все. В глубине души я думал наказать и Фарруха, когда поручал ему это бессмысленное дело.