- Тогда взвесим повозку сначала без парня, потом вместе с ним.
Ну и сами понимаете: повозка, въехав обратно на весы, оказалась чуть ли не на сотню фунтов легче, чем была в первый раз. Свидетели оторопели.
- Я мог бы поклясться, что мальчишка не вставал на весы, - говорит один.
- А я бы в жизни не поверил, что он весит сто фунтов, - говорит другой.
- У него кости тяжелые, - пояснил Эльвин.
- Нет, сэр, - не кости, а мозги, - поправил Артур, вызвав общий смех. А Рэк, пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре, вставил:
- Это тянет еда, которую он слопал за моим столом, - ее там не меньше пятнадцати фунтов.
И вес зерна, которое привез фермер, увеличился на сто фунтов.
Следующей взвешивалась полная повозка, а весы были настроены показать большой вес. Напрасно Рэк пытался прикрыть лавочку пораньше - Эльвин предложил поработать за него, а фермеры, мол, проследят, чтобы записи велись правильно.
- Зачем людям ждать лишний день, чтобы продать свое зерно? - сказал Эльвин. - Отпустим их всех!
И до конца дня они взвесили еще тридцать повозок, а фермеры не переставали дивиться, какой в этом году хороший урожай - куда больше, чем в прошлом. Один, правда, стал ворчать, что на этот раз его повозка весит куда меньше, чем бывало; но Артур тут же внес ясность:
- Это не важно, сколько она весит, - важна разница между полной повозкой и пустой, а поскольку весы те же самые, то итог верен.
Фермеры пораздумали и сочли это правильным, хотя Рэк не мог толком объяснить, почему так получается.
Артур Стюарт прикинул в уме и понял, что Эльвин не совсем восстановил справедливость. Теперь убытки терпел Рэк - получающаяся разница была отнюдь не в его пользу. И Эльвину, и Артуру было ясно, что к завтрашнему дню Рэк попытается настроить весы по-старому - недовес для полных повозок, перевес для пустых.
Однако оба весело распрощались с Рэком, делая вид, что не видят, как ему не терпится избавиться от них.
Ночью фонарь Рэка Миллера двинулся, качаясь, через двор между домом и мельницей. Рэк закрыл дверь мельницы за собой и направился к люку, ведущему в механизм весов. Но на люке, к его удивлению, лежало что-то, и это был медведь. А с ним в обнимку лежал Дэви Крокетт.
- Надеюсь, вы не будете возражать, - говорит Дэви, - но медведю взбрендило в голову лечь именно тут, а я с ним спорить не намерен.
- Так вот, ему здесь спать нельзя.
- Ну так скажите ему об этом сами. Меня он не слушает. Мельник и говорил, и кричал, но медведь и ухом не повел. Тогда Рэк взял длинную палку и стал тыкать ею в медведя, но тот только открыл один глаз, вырвал палку у Рэка и перекусил ее, точно сухарик. Рэк посулил принести ружье, но тут Дэви достал нож.
- Тебе придется и меня убить вместе с медведем - если ты его тронешь, я тебя зарежу, как рождественского гуся.
- Буду рад доставить тебе это одолжение, - говорит Рэк.
- Тогда тебе придется объяснить, отчего я умер - если ты, конечно, убьешь медведя с одного выстрела. Есть такие медведи - получат с полдюжины пуль, а потом отрывают охотнику голову и преспокойно идут на рыбалку. У них полно жира и мускулов тоже. Как ты, кстати, стреляешь - метко?
Поэтому на следующее утро весы продолжали показывать величины, противоположные чаяниям Рэка, и так продолжалось до конца жатвы. Каждый день медведь и его прислужник ели свою кукурузную кашу, заедали кукурузным хлебом, запивали кукурузной самогонкой и валялись в тенечке, а народ сходился посмотреть на такое диво. В итоге посторонние сшивались на мельнице целый день, да и ночью далеко не отходили. Так происходило и тогда, когда начали съезжаться скупщики за кукурузой.
История о медведе, который приручил человека, привлекла не только праздных зевак.