Орлов пытался оправдаться:
– Он мог подслушать!
– Хоть мне и трудно называть вас родственником, но ради памяти Сашеньки я оставлю Вас в живых, если вы признаетесь и наберетесь храбрости сказать мне правду – Вашему бывшему племяннику. Ну, правду за жизнь!
Он больно вдавил дуло пистолета ему в голову. Орлов обнял руками его сапоги и стал их целовать, приговаривая:
– Прости, прости Николя, я не хотел- это все они!
Николай выстрелил ему над головой – пуля попала в графин с коньяком, он брезгливо бросил.
– Мразь! Ничтожество! Мне стыдно за Вас, Петр Афанасьевич, и что я имею с Вами родство. Бог вам судья! И он сам решит, как с Вами поступить.
Хлопнувшая с силой дверь кабинета за Николаем, раздалась пушечным выстрелом. Орлов схватился за голову и зарыдал, как зверь.
Возле особняка Собянина Николай спрыгнул с лошади, отдал поводья своему денщику Ивану, спросил:
– Где трупы?
Иван выпалил:
– Всех увезли в мертвецкую.
– А девушка ?
Иван опустил глаза, тихо ответил, перекрестился:
– Упокой её душу, Ваше благородие.
Тело всё забила нервная дрожь, на глаза навернулись слёзы, он смахнул их рукавом гимнастерки. Во дворе особняка появился конный отряд во главе двух офицеров. К ним подъехал полковник, резко спросил:
Конец ознакомительного фрагмента.