Ведь я готов был на все ради Лореллы, я чуть не умер тогда, когда летел этим сиреневатым сгустком в магическом пространстве пробивать стену времени. И она меня любила... Мне так казалось. Но что-то было не так, раз заклятие подействовало... Я не знаю, Ламорак. Я сам все время думаю об этом. Иногда мне кажется, что я люблю Марьян. Ведь она пошла на смерть из-за меня. Иногда кажется, что я ее ненавижу. Когда мы воевали, а она была в замке, мне казалось люблю. А сейчас просто терплю. Но и другого ж пути нет, Ламорак! Нет! Ведь она убьет себя. Я-то, дурак, надеялся, что тот ирландский рыцарь, что любил ее... Но он погиб... Я не знаю как и ответить на твой вопрос, Ламорак. Но почему ты вообще спросил об этом?
- Ты знаешь, что Этвард влюблен в Марьян? - вместо ответа спросил Ламорак.
- Что? - Радхаур был искренне удивлен.
Друг вновь протянул ему флягу.
- Только такой слепец как ты мог этого не заметить.
- Да ты бредишь, - неожиданно рассмеялся Радхаур, отглотнул вина и вернул флягу Ламораку. - С чего ты взял? Этварду просто нравятся ее рассказы и он прислушивается к ее советам. Она действительно очень много знает, я порой даже сам поражаюсь этому.
- Может, поначалу ему нравились только ее рассказы, - не согласился Ламорак, - но сейчас он глаз с нее не сводит. Да проснись же ты, Уррий! Вспомни, как сэр Таулас, когда победил на турнире, отказался выбирать королеву красоты, предоставив это право королю. И кого Этвард выбрал, а? Он даже не раздумывал ни мгновения, не проехал посмотреть других женщин. Он просто подошел и положил корону к ногам Марьян. И кто настоял, чтобы Марьян ехала сейчас с нами? Вспомни, ты же хотел отправить ее в Рэдвэлл или в замок к барону Ансеису. Разве я не прав? Да ты хоть раз присмотрись как Этвард глаз с нее не сводит.
Радхаур неожиданно вспомнил последнюю фразу, произнесенную Этвардом, когда он выходил из кареты.
- Ну, положим ты прав, - сказал Радхаур и протянул руку к фляге. - Я не знаю, но пусть ты прав. Если Марьян захочет... Знаешь, Ламорак, мне даже очень нравится такой выход.
- Но ты отправил гонцов к ее брату. Ты живешь с ней уже больше года. Мы почти полгода путешествуем и ночи ты проводишь вместе с ней...
- И кто это говорит, тот ли Ламорак которого я знаю? рассмеялся Радхаур.
- Тот самый. Одно дело - ночь в постели, другое - отвечать за нее перед богом.
- Марьян не нашей веры, - вдруг ни с того ни сего сказал Радхаур. - Она поклоняется своему Хвануну, молится ему каждый день тайком от всех.
- А ты, Радхаур? Ты нашей веры? В церкви ты стоишь, и тебя как будто и нет, одно тело присутствует. И я знаю, почему ты так рвался в Тевтонию - где-то здесь спрятан торс Алвисида. Твоего бога.
- Ты хочешь сказать, что я алголианин? - искренне рассмеялся Радхаур.
- Служить богу алголиан еще не значит самому быть алголианином, - загадочно ответил друг.
Радхаур вдруг ударил себя по лбу.
- Наконец-то! - воскликнул он.
- Что наконец-то? - переспросил Ламорак.
- Я понял, что не давало мне покоя весь день: я слышу зов. Слабый еще, но до частицы Алвисида совсем недалеко. - Радхаур стал серьезным. - Я готов пройти сквозь смерть, но я хотел бы знать, хочу я этого сам или мной движет судьба?
- А сам ты хочешь собирать сэра Алана?
- Да, - лаконично сказал Радхаур. Как отрезал.
Впереди неспешно ехали Гуул с сэром Тауласом; позади тарахтели на ухабах три кареты, за ними растянулась кавалькада оруженосцев и слуг. Солнце неумолимо клонилось к горизонту, окрашивая в странный фантастический цвет верхушки деревьев; некошенные луга с левой стороны дороги, много лет, казалось, не знавшие человеческого внимания, казались утомленными и зачарованными. Одинокое изогнутое ветрами дерево посреди необозримого луга напоминало раскорячившегося в жуткой пляске варвара.