Доминик обнял его за пояс и развернулся боком, чтобы они оба могли смотреть в окно и отвлечься от чьих-то запахов, рук, волос с шарфика, которые заставляли чихать. Мэттью прошептал что-то и снова затих, по его лицу вместе с тенями проскальзывала улыбка.
Через пару вечностей кто-то громко попросил нажать на Пикадилли, вызывая усмешки.
– Протяни руку и нажми на Пикадилли, – пошутили сзади.
Мэттью тоже улыбнулся, впервые доставая откуда-то из подмышки бутылку и отпивая как можно больше. Доминик прикончил пойло уже на выходе, улыбаясь тому, как Беллами проверяет вещи по карманам.
– Очнулся, наконец, – сказал Доминик и поцеловал его. Отстраниться не дали, и Беллами всосал его прямо перед чёртовой тучей людей, оставляя такое воспоминание, которое не выкурить и газом.
Они нырнули за ближайший угол и даже прошли недалеко от Университетского колледжа, судя по тому, что помнил об этих местах Доминик. Знакомый бар был полон людей, но Мэттью удивительно сильно хотел туда попасть – это было видно по бегающим глазам и улыбке, в уголке которой Доминик безошибочно признал желание упиться к хуям.
– В прошлый раз, когда в паре часов от меня проходил концерт, я сидел вон на тех местах с Джейми, – сказал Мэттью и замер с расстёгнутым пиджаком, хотя на деле ему было холодно. Даже Доминику было холодно, а ведь он уже давно натянул джемпер, который всё время болтался на плечах.
Он сжал холодные руки в своих и потянул к бару. Через минуту Доминик скользнул на освободившийся стул, гарантируя сохранность места, а Мэттью без пререканий устроился рядом, оперевшись на стойку локтем. Он положил бумажку на гладкую поверхность и сказал при первом же удобном случае:
– Бутылку и два стакана.
Уточнив выбор, он вытянул из кармана пачку и попросил ещё бумажек. Он был удивителен – крутя самокрутки у стойки и то и дело соскальзывая холодной рукой под майку Доминика.
Доминик не представлял, чем закончится вечер, но послушно пил, не закусывая. Из-за гула людских разговоров услышать музыку было практически невозможно, но рядом с Беллами иногда устанавливалась полная тишина. Он смотрел в глаза и облизывал сухие губы, шептал что-то нелепое, а то и вовсе пошлое, и в конце концов уселся на место рядом.
– Я растяну тебя так сильно, что ты не сможешь и ноги свести вместе, – говорило его прекрасное алкогольное дыхание.
– Ну да, – смеялся Доминик.
– Изнасилую.
– Даже не сомневаюсь.
Мэттью смешно надул щёки, выпуская из лёгких воздух вперемешку с дымом.
– А ещё когда-то я… – он запнулся. – Я тут практиковал свой охотничий взгляд, знаешь, а потом говорил людям, что они идиоты блядовы, а у меня бабуля умерла, и уходил, – Мэттью смеялся.
Его руки разлетались в живописных пируэтах. Он был прекрасен: Мэтт Беллами, нагловатый наркоман и настоящая язва. Его открытый взгляд покорял себе умы, он умудрялся становиться в позицию хозяина положения, когда излучал уверенность пополам с бешеной тёмной энергетикой.
– Удалось ли кому-нибудь?
– Удалось, – Мэттью улыбнулся во все зубы. – Получить от Джейми по шее. Он всё время думал, что я несчастная жертва, которая мистическим образом притягивает к себе людей, предлагающих наркоту или выпить.
Он рассмеялся и покачал головой. Доминик не заметил за его словами, как он успел снять пиджак, и остался в одной жилетке, сложив согнутые в локтях руки на стойку.
– Я могу притягивать к себе людей или вещи, но это уже ни в какие…
– Здрасьте, – сказали из-за спины, и Доминик едва удержал стон.
– Да ну тебя, – шепнул он себе под нос.
– Здрасьте, – а вот Белллами не был так скептичен. Он подмигнул Доминику уголком губ. – А вы изменились, мистер Харрисон.
Доминик выматерился как можно громче про себя. Притягивать людей, говоришь?
Он даже не смог уловить, о чём именно они разговаривали целых пять минут. То ли о погоде, то ли об университете, то ли о Лондоне в целом.
– Для тех, кто дружил пять лет, вы не сильно-то рады встрече.
Доминик глянул на Мэттью – чего он вообще хотел? – и на Эдварда. Он стал, казалось, ещё более красивым за полгода, и Доминику хотелось выцарапать ему глаза за такие взгляды.
– Шесть, – Эдвард улыбнулся.
– Боюсь, я оторву ему руку, – сказал Доминик, – от радости.
– А ты всё такой же… добрый.
– Как никогда.
Но он многого не знал. Они оба не знали. Уже спустя пару секунд Доминик почувствовал больное родство с Эдвардом. Если сам Ховард был без понятия, что творится в душе этого человека, то что же мог понимать Харрисон?
– Прогуляемся?
– Классная… крест.
– Спасибо, – Мэттью накинул пиджак на плечи и ухмыльнулся. Доминик чуть не упал со стула, когда как Беллами спрыгнул с него с грацией кота, казалось, контролируя свои движения точнее некуда.
Он превратился в дьявола, и это было совсем другое существо. Далеко не мистер Беллами, узнающий места, и не Мэттью, в корне отрицавший любые чувства в угоду себе.
Встрёпанный маленький дьявол в его глазах.
Эдвард, клявшийся, что ему завтра на лекции, пил из бутылки в пакете как миленький, поддаваясь океану очарования, который на него опрокинул Мэттью. Он затыкался вовремя, в отличие от предыдущих пары часов, прикуривал ему сигареты и обнимал Доминика за пояс, умудряясь этим жестом выказывать всю двусмысленность ситуации, которая его никоим боком не смущала.
– Я всегда хотел сделать татуировку, – говорил Эдвард.
– И что?
– Доминик запретил, – сказал он и хмыкнул в нос.
– Что? – ответил на вопросительный взгляд он. – Рисунок был дурацкий. Спасибо мне скажешь.
Мэттью вдруг выпал из разговора, елозя холодным носом где-то под ухом, и Доминик дрогнул, чуть не пропалив байку. Самокрутка тоскливо размякла в ближайшей луже.
Цокнув языком, Беллами ткнул ему между губ своей, прижимаясь бедром и стискивая пальцы в заднем кармане джинс. И этот человек упрекал его за то, что он жестоко обходится со своим другом.
Но реакция последовала незамедлительно. Глаза Эдварда забегали по окружающему его проулку, останавливаясь на фонаре, пока Мэттью «ненавязчиво» грел руки в карманах джинс Доминика. Эдвард не знал, куда деться, но ещё больше было заметно, как он хочет участвовать в этом.
Доминик с жестоким любопытством наблюдал за тем, как у Эдварда не хватает духа даже попытаться влезть в эту паутину. Никогда не хватало.
– Я бы ещё выпил, – сказал Эдвард.
В один миг всё происходящее стало казаться Доминику шатким мультиком. Он оглянулся и тут же был втянут в короткий поцелуй.
– Рано, – шепнул Доминик. Подыгрывать больно и приятно. Они оба теперь на крючке, две послушные марионетки.
– Вам лучше знать, – сказал Беллами и подмигнул. – Где магазин.
Ходить по рядам и делать вид, что отрепетированное день за днём действо происходит по обыкновению повседневно, Доминику было невероятно знакомо. Чёрные бёдра перед ним всё ходили куда-то и заворачивали, а он следовал всё дальше и дальше, держа под руку своего друга, которому уже хватило, чтобы валяться даже на ходу.