Лер».
========== Глава 14. О это чувство ==========
Статья в газете порядком выбила из колеи всех, кто знал, о ком в ней говорилось. Когда Гарри прочёл её, первой его реакцией был испуг: неужели Лер мёртв? Не то чтобы он очень хорошо его знал (да он вообще о нём ничего, кроме имени, не знал), просто страшно было подумать, что будет с Дамблдором. К счастью, Аберфорт пояснил (вполне спокойно, без капли иронии — сам он тоже выглядел потрясённым и взволнованным), что умер второй парень, а отчислили Лера.
Альбус после этого ходил, словно в воду опущенный, старался как можно меньше времени проводить на людях и вообще свёл все контакты к минимуму. От Гарри Ал тоже пытался сбежать, но, мало того, что Поттер был жутко упрямым, у него в распоряжении была такая замечательная вещь, как Карта Мародёров.
Поначалу Альбус удивлялся и досадовал, когда Гарри раз за разом находил его в самых потайных уголках замка, неизменно принося с собой какую-нибудь выпечку из кухни, чтобы подбодрить, вырвать из цепких лап апатии, вернуть прежнего Ала, но потом смирился, понял, что так просто от него не отделаться и даже, как казалось Поттеру, начал его ждать.
Каждый вечер они сидели либо в одном из заброшенных классов, экскурсию по которым Ал проводил для Поттера в начале года, либо в Выручай-комнате, такой, какой она была на Рождество. С течением времени там, помимо подушек, появились высокие книжные шкафы, стол, пара низких кресел и другие мелочи, которые создавали ощущение домашнего уюта.
Гарри прибегал ко всем известным ему способам, чтобы развеять грусть и тревогу Дамблдора, и временами это даже получалось, и Альбус снова улыбался и смеялся, как прежде, но случалось это реже, чем хотелось бы, и в скором времени все успехи Поттера сводились к нулю.
Но он, как уже было сказано, отличался поразительным упрямством и всегда (да-да, чего уж скромничать?) добивался того, чего хотел (захотел спасти философский камень — спас, захотел убить василиска — убил, захотел прогуляться до Министерства — пожалуйста). И поднятие настроения Алу стало его целью номер один, потеснив желание вернуться домой. Почему-то это стало для него важнее дома, друзей, обязанностей… Почему-то Ал стал для него важнее всего этого…
Он рассказывал разные истории, стараясь делать их не очень грустными, делился воспоминаниями о тех счастливых моментах, которые успел накопить за всю свою жизнь. Пусть таких было не очень много, но те, которые всё-таки были, были самыми яркими, прекрасными и не раз спасали его, когда казалось, что всё, что он делал, он делал впустую. И он делился ими с Альбусом. И было совсем не жалко. И это было правильно, и на душе было тепло и легко.
Однажды вечером, когда Гарри медленно вышагивал перед шкафами и выбирал, что бы почитать, его взгляд зацепился за знакомое с детства — с маггловского детства — имя: «Ханс Кристиан Андерсен». Не обращая на книгу никакого внимания, он пошёл дальше, но спустя пару минут какая-то непреодолимая сила заставила его вернуться и снять сборник сказок с полки.
Задумчиво глядя на золочёную надпись, Гарри рукавом стёр пыль с обложки и направился к камину, где Альбус доделывал домашнее задание по Нумерологии.
Находка заинтересовала Дамблдора, который, как выяснилось, ничего не знал о маггловских сказках, и он, отложив пергамент и учебники в сторону, принялся упрашивать Гарри что-нибудь почитать. «Нет», которое должно было звучать твёрдо и безапелляционно, вышло тихим и скорее звучало как «ты уверен?». А Ал умело продолжал воздействовать на его чувство жалости, сделав просящий, жалостливый взгляд. И Поттер, уже в который раз, сдался, обнадёживая себя мыслью, что и сам был не прочь отвлечься и в некотором смысле вернуться в детство. Иначе, зачем он всё-таки взял книгу?
С удобством устроившись на подушках (Гарри ни в какую не хотел идти куда бы то ни было ещё, да и Ал, казалось, к ним привык), Поттер открыл первую страницу, которая полностью была занята чёрно-белой иллюстрацией. Несмотря на наличие только двух цветов, оттенки делали рисунок реалистичным и прекрасно передавали обстановку.
Тёмное, почти чёрное, небо прорезала ветвистая молния, дождь лил так, будто боги разгневались и решили утопить всё живое и неживое; деревья и кустики, потеряв половину листвы, склонялись к земле, словно пытались вымолить прощение и милость, и лишь замку, похожему на гору, всё было нипочём. И на фоне бушующей стихии одиноко выделялась фигурка девушки, бредущей по раскисшей дороге к воротам крепости. Ветер отбрасывал девушку назад, кружил полы её тоненького плаща, трепал подол платья, но она упрямо продолжала идти вперёд.
Вдоволь налюбовавшись и рассмотрев всё до мельчайших деталей, Гарри перевернул страницу. Первое, что бросилось в глаза — название, написанное так витиевато, как не смог бы написать даже Альбус, которое гласило «Принцесса на горошине». Тут же в памяти Поттера всплыли обрывки сюжета, что-то там про настоящую принцессу и проверку с горошинкой и сотней пуховых перин.
Пока Гарри предавался воспоминаниям, Ал несколько раз нетерпеливо вздохнул и, не удержавшись, пихнул его в бок. Как оказалось, он ждал, когда Поттер начнёт читать. С минуту Гарри отпирался, что не будет читать вслух, ибо, во-первых, Дамблдор и сам читать умел, и, во-вторых… раз сказал, что не будет, значит, не будет! Но Ал опять грустно-грустно вздохнул и уставился на него взглядом побитого щенка.
И Поттер начал читать, смутно подозревая, что им просто-напросто манипулировали.
Поначалу он, непривыкший читать вслух и вообще никогда не практиковавший это занятие, старался читать, не прерываясь, но воздух в лёгких быстро заканчивался, и приходилось останавливаться на середине фразы. Поняв, что делал что-то не так, Гарри попробовал делать паузы между предложениями, и… это сработало. Стало легче, и постепенно он свыкся с новой для себя ролью.
Пока Поттер читал, Альбус молчал и почти не двигался, из-за чего Гарри пару раз бросал на него взгляд, чтобы проверить, не уснул ли он. Но нет, Ал просто сидел, внимательно слушая с задумчивым и сосредоточенным видом.
Наконец, сказка подошла к концу. Гарри дочитал последние строки с вполне ожидаемым и присущим всем сказкам счастливым концом и, аккуратно закрыв книгу, отложил её в сторону. Потянувшись, он улёгся на подушки; Ал прилёг рядом. Некоторое время Дамблдор делился впечатлениями о маггловской сказке, рассматривая её то с точки зрения ребёнка, то с точки зрения взрослого, далеко незаурядного, человека. Придя к выводу, что сказка ему понравилась, он заявил, что хотел бы ещё что-нибудь почитать, и уставился на Поттера.
До Гарри не сразу дошло, почему Ал так пристально на него смотрел. Но когда Дамблдор практически начал запихивать книгу ему в руки, он проклял тот момент, когда достал сказки с полки и, пробормотав что-то вроде «Ал, уже поздно, давай завтра», быстро, пока не последовало никаких возражений, перевернулся на живот и уткнулся лицом в жёлтую подушку.
На следующее утро Альбус приветствовал ещё не до конца проснувшегося Поттера хитрой улыбкой и фразой: «Гарри, ты не принцесса!» На подобное заявление Поттер непонимающе заморгал. Ну, да, конечно он не принцесса! Что вообще за мысли? И… почему это он, интересно, не может быть принцессой?! Нахмурившись, он уставился на Дамблдора требующим объяснений взглядом. Хихикнув, Ал засунул руку под подушку, на которой буквально несколько мгновений назад спал Гарри, и достал из-под неё… горошину. Всё ещё не понимая смысла происходившего, Поттер продолжил сверлить взглядом Альбуса, но потихоньку воспоминания о прошлом вечере начали возвращаться, и он вспомнил про сказку. «Принцесса на горошине». Смех начал распирать его изнутри. Изо всех сил Гарри старался сдерживаться, но, глядя на весёлого Дамблдора, сделать это было не так-то просто. Наконец, дав волю эмоциям, он захохотал, громко и заразительно, и повалился обратно на подушки со стоном «Ме-ерли-и-ин!», прерываемым слабыми всхлипами.
После такого начала дня оба — и Дамблдор, и Поттер — ходили в приподнятом настроении, а Ал даже вполне себе дружелюбно обсудил со старостами Хаффлпаффа график дежурств. Гарри был жутко рад этому. Ему казалось, что всё начало налаживаться. Возможно, всё действительно налаживалось… но очередная сова свела все усилия Поттера на нет.