Впрочем, по крайней мере об одном из них она кое-что знает...
И именно к нему Рипли и подсела за столик, взяв свою порцию. К тому, кого знала.
К Дилону.
Дилон тоже сперва не сумел совладать с собой: при виде женщины он явственно вздрогнул. Однако почти тут же обуздал свои чувства.
Чтобы облегчить ему возможность контакта, Рипли заговорила с ним первой:
-- Я хотела бы поблагодарить вас за то, что вы сказали на похоронах... на кремации.-- Она немного помедлила.-- Мои товарищи оценили бы это, если бы только могли слышать. Во всяком случае, в последний путь их сопровождали не сухие казенные фразы.
Дилон поднес к губам стакан, отпил, снова поставил на столик.
Пальцы у него дрожали.
-- Не знаю, что тебе обо мне известно, но явно не истина, -сказал он резко, но спокойно.-- Я -- убийца. И вдобавок насильник женщин. Как тебе это понравится?
-- Жаль.-- Рипли пожала плечами.
-- Что?
-- Жаль. Потому что из-за этого вы, должно быть, очень неуверенно чувствуете себя в моем присутствии.
Похоже, она сделала удачный ход. Некоторое время Дилон молчал, но когда заговорил, голос его был неожиданно мягок.
-- Сестра, -- сказал он,-- у тебя есть Вера?
Рипли внимательно посмотрела на него:
-- Наверное, есть немного.-- Она все-таки сохраняла осторожность.
-- А у нас много Веры. Так много, что и на тебя хватит, если ты пожелаешь вступить в наш круг.
Дилон снова говорил звучным, хорошо поставленным голосом, и Рипли поняла, что она вновь слышит проповедь. Интересно, искренен ли он в стремлении обратить ее, или просто "играет роль" перед своей паствой?
-- Правда? А я было подумала, что женщины не могут вступать в ваше братство.
-- Отныне -- могут! -- Дилон обвел взглядом окружающих, словно ожидая, что кто-то посмеет возразить.-- Просто раньше не было такого прецедента, но лишь потому, что не было женщин. А сами мы ни для кого не делаем исключений. Мы ко всем относимся терпимо. Даже к тем, к кому нельзя терпимо относиться.
-- Спасибо! -- с неожиданной горечью ответила Рипли.
-- Нет, это просто наш принцип,-- Дилон поспешил сгладить впечатление от своей последней фразы.-- Это не касается лично тебя... или еще кого-нибудь.-- Он снова обвел взглядом тех, кто прислушивался к их разговору.-- Видишь ли, сестра, с твоим прибытием у нас возникнут дополнительные проблемы. Но мы уже готовы смириться с ними, не возлагая на тебя вину. Не так ли, братья?! -- вдруг рявкнул он почище Эндрюса.
-- Так... так...-- ответили ему со всех сторон.
Рипли ничего не могла понять:
-- Вину?
-- Да, сестра,-- продолжал Дилон по-прежнему звучно и одновременно мягко.-- Ты должна понять, что до тебя у нас здесь была хорошая жизнь... Очень хорошая.
Нет, он явно был искренен, а не играл роль "доброго пастыря". Но смысл его слов опять ускользал от Рипли.
--Хорошая жизнь...-- медленно повторила она.
Дилон улыбнулся.
-- Не было искушений,-- просто сказал он.
И, опустившись на стул, вновь поднес к губам стакан с эрзац-кофе.
11
Клеменс демонстративно указал на аптечку, но Рипли покачала головой:
-- Спасибо, не нужно. Я уже принимала лекарство.
Врач не поверил ей, так как лекарство содержало изрядную дозу снотворного. Это было сделано по прямому приказу директора: он, конечно, не надеялся все время до прибытия спасателей продержать свою незваную гостью в состоянии полудремы, но всерьез рассчитывал таким образом сбавить ее активность. Клеменсу, естественно, не нравилось это распоряжение, поэтому он особо и не настаивал.
Рипли опустилась на край койки.
-- Вы лучше расскажите мне о Вере,-- попросила она.
Врач перевел взгляд на вход в госпитальный отсек. Да, дверь закрыта.
-- Дилон и прочие...-- он усмехнулся.-- Словом, они обратились к религии. Назревало это давно, но качественный скачок произошел чуть больше пяти лет назад.