- Да, точно, - согласился До Гын и только после этого заметил, что разговаривал теперь не с Чхан Ги, а с другим человеком. Высокий парень в черном мотоциклетном шлеме и кожаной куртке сноровисто раскладывал заказанную еду на столе. Сенбернар, лишь раз взглянув на него, заполз под стол и больше звуков не издавал. Чхан Ги стоял поодаль, ожидая, чтобы заплатить курьеру деньги.
- И судя по твоему телосложению, - темный пластик шлема повернулось в сторону До Гына, - тебе лучше было бы играть в позиции защитника.
Он уже подошел к Чхан Ги, чтобы получить деньги, но До Гын остановил его, резко вскочив и удерживая за куртку.
- Постой, а ты не хочешь пойти сюда? – он дал мотоциклисту помятый листок, который до сих пор держал в руке, словно боялся потерять. Тот поднял темный пластик, давая увидеть свои глаза. Они оказались необычного светло-карего оттенка.
- У меня нет времени на такую ерунду, - сказал он, пробежавшись глазами по цветным строчкам и выдергивая край своей куртки из рук До Гына. – Мне нужно работать…
- Если мы выиграем чемпионат, нам заплатят, - неожиданно сказал Чхан Ги. – А ты, похоже, разбираешься в этом.
Эта фраза подействовала на мотоциклиста волшебным образом. Он остановился и вновь посмотрел на листок.
- Какой чемпионат? – одними губами спросил До Гын. Чхан Ги только незаметно приложил палец к губам.
- Если вы меня обманываете, то я вас перееду мотоциклом, - угрожающе произнес курьер. – Только вот придется сделать это аккуратно, ведь он – собственность компании. Увидимся завтра!
Странный юноша быстро ушел, громко хлопнув дверью. Деньги из рук Чхан Ги он буквально вырвал – так сильно спешил.
- Зачем ты ему соврал? – спросил До Гын, с трудом удерживаясь от обвинений. – Он теперь точно нас переедет мотоциклом… - казалось, еще немного, и он заплачет.
- Увидим завтра, - спокойно ответил ему Чхан Ги.
Ю Чонхо стремительно несся на мотоцикле, не дорогом, не совсем удобном, уже изрядно поцарапанном, но ставшем ему верным другом в течение стольких тяжелых дней, когда он работал курьером. Все люди хотят есть, многие из них ходят за этой потребностью в рестораны, но немногие заказывают еду на дом. Но пока такие существуют, Чонхо не останется без заработка, составляющего значительную часть денежных доходов его семьи, в которой помимо него есть еще мать и младшие сестра и брат, которые только начали ходить в школу. Перед его глазами мелькали сотни вон, ставшие привычной картинкой в его сознании, но немногие из них доставались именно ему – большую часть нужно было отдавать в бухгалтерию. В этом и заключалась его работа. Это превращало его в пустую машину, способную лишь развозить еду и получать за это проклятые воны.
Скорость, где она была возможна, отвлекала, успокаивала, заставляя забыть обо всем и лишь гнать вперед. Может, поэтому Чонхо считали ценным работником – он выполнял заказы со скоростью ветра, еще одного его бессменного спутника.
Он не смог поступить в высшую школу, нужно было работать, потому что одна их мать не была способна содержать всю семью, а от отца не было известий уже три года. Он просто ушел, забрав имущество, принадлежащее ему по праву. Мать Чонхо догадывалась о причинах столь резкого решения, но все свои догадки оставляла при себе. Единственное, чему научил Чонхо отец – без конца смотреть трансляции всяких матчей. О, их он насмотрелся вдоволь, на всю жизнь, и когда к нему случайно летел мяч от игравших на улице детей или кого-то постарше, Чонхо непроизвольно, на подсознательном уровне точно отбивал его, направляя туда, откуда он прилетел. Иногда поздними вечерами, чтобы забыть о тяжелой работе и бесконечных подработках, которые попадались время от времени, он в одиночку гонял мяч на пустынном поле его бывшей школы, куда его пускал знакомый охранник. Ударить, гнать от себя, послать в ворота мяч, заключавший в себе все невзгоды его жизни – играя, он забывал обо всем.
Оставался последний заказ на сегодня, нужно было справиться поскорее, чтобы потом осталось свободное время, которое можно было потратить на быструю езду в свое удовольствие. Подъезжая к указанному адресу, Чонхо с удивлением начал замечать все больше и больше богатых частных домов. В такие районы обычно не доставляют второсортную еду, по преимуществу фастфуд. Но адрес был указан точно, Чонхо не мог напутать.
Он подъехал к большому дому, спрятанному за надежной оградой. Так просто не попадешь. Чонхо пришлось нажать на кнопку вызова на воротах. Ждать долго не пришлось, маленькую дверь около главных ворот открыли почти сразу, не пришлось даже представляться. Да и удивляться нечего – в таких домах наверняка есть камеры наблюдения. Чонхо прошел через аккуратный, со вкусом обустроенный небольшой сад и поднялся на крыльцо. Входная дверь оказалась открыта. Мотоциклист зашел внутрь.
Он тут же погрузился в роскошную, но не вычурную обстановку. Каждая деталь мебели, будь то извилистый светильник, диван с шелковой обивкой или небесно-голубая ваза, стоящая на столике – все говорило о тонком вкусе хозяев и, конечно же, об их материальном состоянии.
На пороге Чонхо встретил юноша, такой же утонченный и изысканный, как и вся обстановка дома. Он прекрасно вписывался в нее.
- Ваш заказ, - сказал Чонхо, протягивая бумажный пакет. – Там соевые лепешки, морковь со специями, хот-доги…
- Я знаю, - прервал его юноша.
- Но зачем вам это? – не удержался от вопроса Чонхо. В этом доме ведь наверняка был свой повар.
- А это уже вас не касается, - так же учтиво, но совсем холодно сказал юноша. – Сдачи не надо, - надменно добавил он, давая восемь тысяч вон, хотя нужно было пять с половиной.
После этого ему ясно дали понять, что задерживаться здесь больше не стоит. Чонхо поспешно покинул большой дом, вышел за ограду. Только тогда он вздохнул спокойно. Богатая обстановка угнетала своей недоступностью.
Теперь оставалось только заехать на фирму и отдать деньги. Но, разумеется, не те, которые ему достались в результате проявления странностей богатого юноши. Это выглядело как подаяние, но суммы вовсе не меняло. Порывшись в карманах, полных всякого бумажного мусора, тут же падавшего на землю, Чонхо достал лист, где были указаны адреса доставки. Под последним значилась фамилия Чхо. Вроде бы ни о чем не говорит, но в то же время где-то она звучала. Быстро выкинув это из головы, Чонхо завел мотоцикл. Быстрее, быстрее ехать, огибая стоявшие к концу дня в пробках машины, которых он почти не замечал. Они были слишком медленные. Сейчас существовал только он и скорость, его верная подруга.
В открытое окно дул свежий вечерний ветер, развевая светлые бежевые занавески. Красноватый свет солнца, проникающий через окно, оседал на высоком книжном шкафу, заполненном различными книгами, на роскошной деревянной кровати, на старинном пианино, покрывшемся пылью, потому что его молодой владелец уже давно не прикасался к его черно-белым клавишам. Было очень тихо, и только иногда с улицы доносились громкие односложные предложения.
Чхо Пхён Вун сидел в кресле и задумчиво ел заказанные соевые лепешки, которые ему с детства запрещали покупать, потому что они вредны для пищеварения. Как и многие другие продукты быстрого питания. Пускай! Он больше не мог существовать как красивый манекен, он хотел жить, хотя преобразования начал с малого – с еды сомнительного качества. Но ведь даже самый длинный путь начинается с одного шага.
С самого рождения Пхён Вун был одарен всем, чем может быть одарен ребенок богатых родителей. Можно сказать, что он никогда ни в чем не нуждался. Кроме одного – у него не было цели, к которой люди обычно стремятся всю жизнь, а достигнув, становятся самыми счастливыми на свете. Вернувшись спустя три года обучения в средней школе в Сиднее, он четко ощутил это. Он бы прожил там и еще несколько лет, как того хотели родители, но Пхён Вун сумел их убедить в обратном. Дом все равно обычно был пуст. Мало кто мог бы подумать, но такая жизнь действительно утомляла. Он никогда не прилагал особых усилий, чтобы получить желаемое, все само шло к нему в руки.