- Вот, я привез тебе твоего До Гына, целого и невредимого, - решил оправдать свой внезапный визит Чонхо.
Чхан Ги вопросительно изогнул бровь.
- Нельзя одному в таком районе ночью шляться…
- То есть?
- Оставил его одного, и сразу лезть начинают всякие… отбросы, - расплывчато пояснил он. - Ладно, я пойду, - он ухватился за ручку двери.
- Нет уж, давай хотя бы чаю с нами попьешь, - предложил Чхан Ги, обдумывавший последние слова. Тут же До Гын сорвался с места, отправившись на кухню.
Каждый будний день Чонхо доставлял заказанную еду кому-то домой или на работу, и после доставки самым верным всегда было удалиться и не мешать покупателям, порой даже не считавшим нужным поблагодарить его. Сегодня все было по-другому, довольно необычно.
Хотя предлагали только чай, До Гын успел приготовить целый ужин, не как в ресторане конечно, но тоже достаточно вкусно. И все было бы хорошо, просто идеально, если бы не глухое молчание, царившее на кухне. Не было слышно ни слова и со стороны хозяина квартиры, и со стороны его постоянного гостя, они даже смотреть друг на друга избегали, каждый раз отводя глаза в сторону. Впервые Чонхо видел настолько молчаливых людей, впервые сам пытался завести разговор, но все попытки оставались безуспешными, и слова исчезали в глухой пустоте.
- До Гын, ты не заболел? – на правах капитана поинтересовался Чонхо.
- А?
- Красный весь…
Он тут же прикоснулся к пылавшим щекам двумя ладонями, еле слышно выдохнул что-то вроде «милостивый Будда» и отгородился ото всех своей густой челкой.
Опять молчание. Тишина уже начинала давить со всех сторон.
- У вас что-то случилось? – не выдержал Чонхо снова. По его представлениям праздники должны были проходить совсем по-другому.
- Ничего, - ответили оба одновременно, тут же посмотрев друг на друга.
- Я все же пойду, - Чонхо вдруг почувствовал себя лишним здесь.
- Я провожу, - первым опомнился До Гын.
Чонхо чувствовал все накалявшуюся атмосферу в этой квартире и благоразумно решил оставить этих двоих разбираться самим, на это его обязанности капитана не распространялись. Попрощавшись с ними и погладив напоследок собаку, он вышел на улицу к ожидавшему его верному другу, жаждущему преодолеть сотни километров. Но почувствовать скорость, уносящую все невзгоды прочь, и ветер, с трудом поспевающий за ним, так и не удалось, они просто не принимали его в свои объятия. Что ж, придется ехать домой, тем более уже довольно поздно.
Фонари, стоящие по бокам дороги, мелькали со все увеличивающейся скоростью, сливаясь в одно целое. Люди, машины, не прекращавшиеся здания – ничего не оставалось в сознании, перед глазами была лишь прямая дорога, уходящая вдаль. Чонхо не любил возвращаться домой, чтобы увидеть уставшую от тяжелой работы мать, брата и сестру, просивших какую-то новую суперсовременную игрушку, на которую вечно не хватало денег, видеть скудную обстановку в доме, протекавшую крышу… Но разве есть место более желанное, чем дом?
- Братик! – в коридор около входной двери выбежала Хё Сун и тут же заключила Чонхо в объятия, обхватив своими тонкими ручками. Вечерами она всегда поджидала приближающийся рев мотора, который напоминал ей рык тигра, подкрадывающегося к их дому.
- Привет, Хё Сун, - он опустился на корточки, чтобы видеть лицо сестры. – Как дела в школе?
- Ну… - она скривила смешную мину, - хорошо, - наконец, выдала она.
Чонхо чуть улыбнулся, поправил заколку на волосах сестры, не достающих даже до плеч.
- И Чхоль, где мама? – спросил он, увидев выступившего из-за угла брата.
- Отдыхает, - коротко ответил он.
И так каждый вечер. Удостовериться, не голодны ли брат и сестра, уговорить их идти спать, прибраться после их всеразрушающих игр, укрыть потеплее одеялом спящую мать, в последнее время часто хмурившуюся во сне. Что же дальше?
Еще со вчера в рокоте мотора Чонхо слышал какой-то посторонний звук, похожий на плач расстроенной скрипки. Завтра он работает только в первую половину дня, поэтому можно предаться крайне увлекательному делу, как починка мотора. Кое-какие инструменты остались еще от отца, поэтому Чонхо отправился в гараж, к своему верному другу. Так, это не то, а это так и должно быть, а тут гайку надо подкрутить… Ах, вот оно что… Чонхо приступил к основному действию, и вот, мотор мотоцикла уже работал как новый, и даже лучше.
Теперь можно и отдыхать. Он вышел на задний двор, посмотрел на темно-синее небо, щедро усыпанное звездами. Сегодня Ынхасу был виден четко, как никогда, казалось, рукой можно достать. И там и здесь сверкали звезды, словно драгоценные камни на синем бархате, кто-то ярче, кто-то тусклее, но все одинаково прекрасные.
Днем такую красоту ни за что не увидишь, все затмевает главное светило, не терпящее маленьких конкурентов, которые сбегают, как только увидят его на далеком востоке. Проснувшись пораньше, Чонхо уже не застал мать, она очень рано уходит на работу. Недолго собираясь, он и сам отправился развозить еду. И Чхоль и Хё Сун уже давно привыкли добираться до школы самостоятельно.
На сей раз заказов было немного, такое случалось редко, и рабочий день Чонхо уже подбирался к концу. Оставалось заехать еще по одному адресу и все. Но вот адрес этот вызывал большие сомнения, нужно было ехать долго, переезжать через Ханган, доехать до Тондэмунгу… Как бы заказ не испортился. И как назло на пути попалось целое столпотворение из автомобилей. К счастью, Чонхо успел вовремя, пока мороженое не растаяло вконец.
Утомленный этой нелегкой поездкой, он остановился около одного из многочисленных парков этого района, усевшись на скамейку под привольно раскинувшей свои ветви дзельквой. Золотистые лучи солнца с трудом пробивались сквозь плотный покров зеленой листвы, ветер заставлял чуть колыхаться этот зеленый бархат, издавая тихий неуловимый шелест. Воздух казался сладким, и хотелось вдыхать его бесконечно.
Но хорошее всегда заканчивается быстро, и нужно было возвращаться, слишком долго он просидел без дела. Он уже садился на сидение мотоцикла, как вдруг…
- Курои мотасаикурисуто! – услышал он звонкий девичий голос, когда надевал свой шлем.
Это она кому? Он уже заводил мотор, как голос прозвенел снова, уже ближе:
- Курои мотасаикурисуто! Черный мотоциклист! – слова прозвучали уже понятней.
Он обернулся, увидев бегущую девушку в клетчатой рубашке, под которой была серая майка. Она махала ему рукой на бегу, прося тем самым подождать. Подбежав, она тут же уселась на пассажирское сидение, тяжело дыша. Полминуты Чонхо не мог и слова сказать, ошеломленный таким поведением, слишком часто стал он подвозить кого-то, а тут плюс ко всему эта крашеная шатенка, которую он в первый раз в жизни видит.
- А вы… - попробовал он начать разговор.
- В Курогу? – отдышавшись, выпалила она. – Едешь в Курогу?
Он кивнул. И как она узнала?
- Тогда поехали, - тоном начальника сказала она.
- А вы вообще кто? – Чонхо даже руками двинуть не мог, куда уж там, управлять мотоциклом.
- Тебе это важно? – мрачный вид Чонхо девушку нисколько не смутил. Она откинула назад свои волосы, чуть касающиеся плеч. Белая кожа отразила солнечный свет, словно снег в зимний день.
- Да.
- Наойя, если тебе это так интересно. Теперь поехали, - она обвила своими руками Чонхо.
Тот вздохнул – от такой просто так не отвяжешься, легче согласиться. И потом, все равно по пути. Он резко сорвался с места, шины издали пронзающий визг, девушка сильнее сцепила руки, прижавшись всем телом. Быстрее замелькали стволы дзельквы, сливаясь в одно зеленое пятно.
- Куда едешь? – вдруг закричала девушка. – Мы разобьемся, поверни на левую полосу!
Она совсем с ума сошла? Чонхо не обратил внимания на эти слова, но девушка продолжала упрашивать повернуть. Пришлось остановиться.
- Зачем тебе на левую полосу? – раздраженно спросил он, решив разобраться, в чем же все-таки дело. Хватка девушки не ослабевала.