- И почему вы так поздно пришли, молодой человек? – напыщенно обратился он к сыну, как всегда бывает в таких случаях.
- О том же могу спросить и вас, - в тон отцу ответил Ыль Квон, хотя прекрасно знал ответ. Необычайное количество больных, впрочем, как всегда, сломанный двигатель по дороге на стоянку, задержавший своим долгим разговором коллега по работе – как же трудно быть водителем автомобиля скорой помощи!
Ыль Квон был насквозь промокший, с густых волос по лицу, которое было светлее, чем обычно, почти белым, стекали капли воды. Он уже направился к себе, чтобы переодеться, но отец преградил ему путь.
- Ну так, я слушаю, - настаивал он на ответе. Ыль Квон вздохнул.
- Понимаешь, позавчера… - он рассказал все свои злоключения, начиная с ночной прогулки по городу, о которой он благоразумно умолчал вчера.
Отец слушал внимательно, временами почесывая свой подбородок – явный признак того, что он что-то обдумывает.
- …и сегодня первый день, как я пошел туда, - закончил свой рассказ Ыль Квон, потерев свои озябшие руки.
Отец оставался безмолвным, и Ыль Квону все же удалось проскользнуть в свою комнату. Есть ли лучшая награда для промокшего в дороге путника, чем сухая одежда? Тепло медленно струилось по всему телу, давая возможность забыть о последних неудачных днях.
- И как оно? – в дверях показался отец. Кружка все еще оставалась наполовину полной.
- Что? – переспросил Ыль Квон, натягивая футболку.
- Тебе понравилось играть?
В ответ доносилось лишь молчание. Ыль Квон и сам не знал ответ. Очень тяжело, но с другой стороны, впервые за многое время с ним разговаривали на равных, а не подшучивали над его неудачливостью.
- Да, - наконец, ответил он.
- Спрашивай у меня, если что-то не будет выходить, - сказал отец, выпив, наконец, кофе. – Когда-то я играл в полузащите.
Вот неожиданность… Ыль Квон был уверен, что его отец уже родился за рулем и готов был разговаривать только на тему, какие шины лучше в этом сезоне и как нужно правильно чинить автоматическую коробку передач.
А легко ли починить наполовину оторванный лючок бензобака? Должно быть, легко, если есть сто тысяч вон. Уже несколько дней Ём Джа Кён ходил по улицам, иногда оглядываясь, чтобы не встретить нежелательных знакомых, в противном случае он был готов тут же бежать со всех ног. А еще совсем недавно он и представить себе не мог, что его жизнь повернет в совершенно другую сторону, где значительную часть занимает бег.
День незаметно подбирался к своему завершению, солнце уже скрылось за горизонтом, и на западе оставалась тусклая полоска света.
К одной из колонок автозаправочной станции в Курогу подъехал автомобиль, не дорогой, не дешевый – обычный, среднего класса. Несмотря на плотно закрытые окна, оттуда доносилась громкие ритмы музыки, разлившиеся на все пространство в радиусе ста метров, когда одно из окон открылось.
Из окна высунулся водитель, молодой человек в солнечных очках, и сказал что-то, но так невнятно, и музыка так сильно гремела, что Джа Кёну, как раз работавшему на заправке в этот день, пришлось переспросить.
- У тебя что, уши заложило? – его недовольному тону вторила очередная громкая песня. – Полный бак, - громче уточнил молодой человек.
Вот всегда так, к концу дня кто-то обязательно приедет и испортит все настроение, и так не отличавшееся высокой отметкой. Голова шла кругом от постоянного запах бензина, да тут еще и громкий звук безвкусной музыки добавился. Иногда он спрашивал себя, а стоит ли так убиваться ради нескольких тысяч вон в неделю? Но все равно каждый раз он шел работать на эту заправку, которая уже порядком намозолила ему глаза.
Джа Кён открутил крышку бензобака и начал заливать бензин. Он мельком посмотрел внутрь автомобиля: помимо водителя там сидело еще три человека, разных возрастов, совершенно по-разному одетых, весело разговаривающих. Джа Кён удивился, как они могли слышать друг друга при таком громком звуке музыки.
Водитель уже оплатил счет за бензин и возвращался, когда Джа Кён закручивал крышку бензобака. Не задумываясь, успел ли он все закрыть, водитель резко надавил на газ. Лючок бензобака, так и оставшийся болтаться из стороны в сторону, задел Джа Кёна, не успевшего отойти на безопасное расстояние – все произошло так быстро. Он с трудом устоял на ногах. Автомобиль резко притормозил, оттуда снова вышел водитель. Увидев сломанную крышку, он поднял страшный скандал. Дело набирало крутые обороты, и все закончилось тем, что владелец заправки уволил Джа Кёна, чтобы избежать для себя более серьезных последствий, к тому же парня обязали заплатить сто тысяч вон – именно такая сумма, по мнению водителя, потребуется для починки автомобиля.
Да где же он возьмет деньги? Его уволили даже без выплаты за последнюю неделю. А все имеющиеся средства оставались только на еду. Попросить мать? Он не разговаривал с ней уже около полугода, и вряд ли она даст ему деньги. Он редко что-то просил, ведь это такое унижение.
Маленькая комнатка в старом доме приняла его в свои тихие объятия, утешая темной пустотой. Мало. Всего было мало: мебели, из которой у него был лишь стол, одновременно служивший как обеденный и как письменный, небольшой холодильник, купленный у соседей, старенький компьютер; мало и продуктов, которые нужно было экономно употреблять до следующего получения денег, мало и самих этих денег. Но, несмотря на все недостатки, Джа Кён чувствовал себя свободным впервые за несколько дней. Ведь намного легче жить, когда появляется конкретная цель, которой нужно добиться всеми силами.
На следующий день над утренним городом раскинулось прекрасное небо, дочиста умытое ночным дождем, поражавшее глаз своей глубокой синевой. Солнце совершило свой привычный путь, не менявшийся вот уже тысячи лет. По ярко-синему мягкому полотну оно прочертило золотую линию, разделяя небо на две равные половины. Все как обычно. Как обычно люди выходили утром по своим делам, как обычно пели птицы и деревья шелестели нежно-зеленой листвой. Никаких перемен. Кроме одной – теперь пустующий ранее стадион в Янчхонгу, который уже полгода как собирались снести, каждый день заполнялся громкими восклицаниями, свистками и другими трудноразличимыми звуками. Чтобы успеть за месяц сделать что-то, нужно приложить все возможные усилия и даже чуточку больше. Всю неделю кроме среды они приходили туда во второй половине дня. Скорее срываясь из школы, они спешили на стадион, задерживаясь там до позднего вечера, когда уже тусклые первые звезды служили им зрителями. Чонхо же пришлось перейти на неполный рабочий день, но он не жалел об этом. Давно он так не отдыхал. Усталость от продолжительных тренировок, во время которых они отрабатывали пока только базовые движения, боль от участившихся падений – все это было тяжело, но только усиливало энтузиазм.
За время этой недели тренер Квон оценивал их возможности, способности, проигрывал в голове разные комбинации, подбирал наиболее подходящие позиции. За такой короткий срок он делал невозможное. Он был непростым человеком, иногда обрушивал свой гнев на кого-то без причины, иногда был мягок, как отец с ребенком, давал ценные советы. Неразговорчивый, он целиком отдавал себя работе тренера, а также врача, оказывающего первую помощь, и менеджера, и директора, ведь кроме него в персонале больше никого не было. И все это он делал, ничего не получая взамен, если не считать увеличивающуюся скорость и мастерство игроков. Он почти никогда не улыбался.
Чего нельзя было сказать об остальных. Неожиданно встретившись, они проводили вместе довольно много времени, и хотя разговаривать было совсем некогда, они присматривались друг к другу, изучали. Общая цель объединяет, благодаря ей они быстро сдружились. Кроме одного момента. Невзлюбив друг друга с первой же встречи, Гу Юн и Мун Хо продолжали обмениваться злобными взглядами, до поры до времени этим и ограничиваясь. Соперничество вратаря и нападающего, а Квон посчитал лучшим решением поставить его именно в эту позицию, сложно объяснить, оно невозможно, но каждый из них надеялся превзойти другого, чего бы ему это не стоило. А вот как… об этом они не задумывались.