Мы все прошли через тяжкие испытания. - Таул взял руку Меган и поцеловал. - А больше всех пострадала ты.
Ее лучистая улыбка ранила ему сердце. Она приложила палец к его губам.
- Не вини себя, Таул. Не в твоих силах уберечь всех, кто тебе дорог. Да и никому это не под силу.
- Меган, я... - покачал головой он.
- Ты слишком отзывчив, Таул. Ты всегда жил для других и никогда - для себя.
- Знай я, что ты в беде, я сразу бы приехал.
Меган с нежной улыбкой провела пальцем по его щеке.
- Думаешь, я этого не знаю?
Она была так красива - еще красивее, чем раньше. Пышные локоны, которых она лишилась, ничего не значили по сравнению с сиянием ее глаз. Таул склонился к ней и поцеловал ее в губы.
- Я так тебе благодарен.
- Не за что меня благодарить. Ты так долго был суров к себе, что и от других ждешь того же. Когда я говорю тебе, что ты неповинен в моем заключении, то это не любезность, а правда. В темницу меня бросил архиепископ, а не ты.
- Но ведь...
- Таул, ты думал обо мне. Если бы ты знал, то пришел бы за мной. Глубокие зеленые глаза Меган смотрели прямо. - И мне этого довольно.
Да, ей и вправду довольно. Она не лгала, чтобы пощадить его чувства, она говорила правду. На сердце у Таула немного просветлело. Быть может, она и права. Быть может, порой достаточно просто думать о ком-то.
Меган теперь улыбалась как хитрая лисичка.
- А сейчас расскажи-ка мне о женщине, которую любишь.
Таул даже не старался скрыть свое удивление, однако выпил большой глоток эля, чтобы собраться с мыслями.
- Как ты догадалась?
- По твоему поцелую. В нем больше нежности, чем страсти.
Ну что за женщина! И откуда она все это знает?
- Какой у тебя негодующий вид! - засмеялась Меган. - я не хотела тебя обидеть.
Это правда. Она сказала это лишь для того, чтобы освободить его от всех обязательств и дать понять, что он волен уйти.
- Ты замечательная женщина.
- Я рада, что ты нашел свою любовь.
Таул взял ее руки в свои.
- Разве не ты сказала мне, что только любовь, а не достижение цели избавит меня от моих демонов?
Меган положила голову ему на плечо.
- Перед тобой еще долгий путь.
Джек лежал в постели, но не спал. Голова его готова была лопнуть от обилия ощущений. Он чувствовал, как грубая шерсть одеяла царапает руки и капля пота стекает по щеке. Видел, как дрожит и клубится воздух перед огнем и как потолок прогибается под чьими-то тяжелыми шагами. Слышал, как ночные бабочки бьются о ставню, как жучки точат дерево, как храпит кто-то за стеной и как прибой набегает на берег.
И голоса. Ему слышались голоса.
Прощальные слова Файлера: "Никогда еще не видывал, чтобы капитан нянчился с кем-то так, как с тобой. Можно подумать, ты ему сын родной".
Прощальные слова Квейна: "Джек, как будешь опять в Рорне, непременно повидайся со мной. Нам с тобой есть о чем потолковать".
Таул в таверне: "Мир тесен. Все связано".
Сотни голосов жужжали в его мозгу словно мухи вокруг тухлого мяса. Почему они не оставляют его в покое?
Джек ворочался в мокрых от пота простынях. Кто-то шел по улице, и шаги звучали в такт с его сердцем. Джек напрягал слух, словно часовой на посту. В очаге трещали поленья, бабочки шуршали крыльями, сосед храпел за стеной, море набегало на берег - и все это в такт с Ларном.
Джек не мог этого вынести. Ему казалось, что он сходит с ума. Ларн давил на него со всех сторон.
"Ты сделал то, что хотела она, верно? "
Голоса зазвучали снова - громкие, деспотичные, терзающие душу.
Тихоня, сидящий у огня: "Однажды я слышал историю о девушке с Ларна. Ее мать прислуживала тамошним жрецам".
Фальк: "Мне кажется, твоя мать скрывала свое прошлое лишь для того, чтобы уберечь тебя".
Квейн перед бурей: "Она плыла в челноке без паруса и весел"-Джек зажал уши руками, но голоса не унимались.