Он вдохнул кремнистую сухость камня и острый запах мочи. Потом он обрел зрение и увидел скалу и свои руки - в искажении, словно сквозь выпуклое стекло.
Пещера призывала его обратно, и он, сопротивляясь ей, обернулся на голос.
На него смотрели глаза безумца. Голубые глаза оракула с впалыми щеками и иссохшими до кости губами. Веревки, привязывавшие его к камню, сформировали его тело, как пекарь формует хлебы перед посадкой в печь. Два кольца, пересекавшие грудь, вросли в ребра, и там, где они пролегали, образовались две глубокие впадины. Это зрелище терзало глаз. Что же сталось с органами, лежащими там, внутри, - с сердцем, с легкими?
Юноши, говорил Тихоня. К камню привязывают только юношей, почти мальчиков.
- Сделай то, для чего ты рожден.
Нет, глаза оракула не были безумными. В них виделось отчаяние, но не безумие. Он сознательно призывал то, что несло ему гибель.
Чувства Джека стали ясными словно кристалл. Он видел вросшую в кожу веревку, видел открытые язвы, иссохшие члены и отмершие мускулы. В нос бил запах разложения. Вот что такое Ларн, вот зачем бьется могучий пульс пещеры.
Настало время положить этому конец.
Скала под ладонями Джека уже не была теплой. Он простер пальцы по камню и сосредоточился на пульсе, бьющем внутри. И улыбнулся. Пещера потрудилась за него: пытаясь завлечь его, она дала ему ключ. Его сердце билось теперь в лад с островом. Без усилий Джек вызвал колдовскую силу из глубины своего естества, ощутил вкус металла на языке и характерную боль в голове. Мускулы живота сжались в тот же миг, и струя разрушительной силы хлынула изо рта.
Сила росла - выше пещеры, выше острова, в беспредельную ночь. Океан, повинуясь ей, набегал на берег, и тучи вытягивались в линию. Джек сам уже боролся с этой жуткой, засасывающей все воронкой - она тянула в себя его кровь, его дыхание, кожу с его спины.
Достигнув точки, где небо превращается в небеса, сила остановилась и стала набирать вес. Она сгущалась, уплотнялась, тяжелела. Джеку не нужно было думать - он знал, что должен делать, знал, для чего был рожден. Все стало на место в единый миг, и Джек стал хозяином Ларна. Руководимый памятью, которая была старше его, опираясь на помощь оракулов, он заострил оружие, направленное в сердце пещеры, и обрушил его на цель.
Сила ринулась вниз - тяжелее металла, быстрее бури. Она обрушилась на пещеру словно кара богов. Джек гнал ее сквозь камень, почву и залежи минералов - в самую первородную массу, составлявшую сердце острова. Древняя, как сама земля, сила Ларна схлестнулась с яростной, неотшлифованной силой живого естества. Лишь четверть мгновения длилась эта схватка - и старый мир уступил новому.
В этот яркий как вспышка миг сила Джека остановила бьющий из пещеры поток.
Оракулы издали слитный пронзительный вопль, и волна горячего воздуха прокатилась по залу пророчеств.
Из глубины камня донесся глухой рокот, и пещера затряслась. По стенам побежали трещины, пол заколебался, и с потолка посыпались обломки. Оглушенный Джек прислонился к камню оракула. Свет в пещере начал меркнуть. Пыль пеленой стояла в воздухе. Своды рушились, и всем оракулам предстояло погибнуть. Такова их судьба: им нет спасения.
Джек так обессилел, что не мог пошевелиться. Обломки камня падали вокруг, и вой оракулов звучал как предсмертная песнь. Гибельное движение охватило пещеру. Один камень оцарапал Джеку бедро, другой ударил в грудь. Пыль душила, не давая дышать. И тут посреди хаоса возник Таул голубоглазый, окровавленный, охромевший Таул.
- Вот не думал найти тебя на ногах, - усмехнулся он.
Раскидывая камни, он вытащил Джека из пещеры и поволок по колеблющимся коридорам. Стены оседали, камни сыпались сверху, загораживая путь, - в эту ночь двое друзей использовали всю удачу, отпущенную на их долю.