Проснувшись рано утром, Тирион ускакал и вернулся уже когда начались сборы в обратную дорогу, везя с собой тощего менестреля сомнительного вида, но с хорошими вокальными данными.
- Вам какую, милорд, назидательную или любовную? – спросил менестрель, настраивая струны.
- Любовную, любовную, - заказал Тирион, уже обо всем с менестрелем дорогой договорившийся и особо наказавший ему не петь «Он в глухую ночь оседлал коня, он покинул замок тайком…», как бы хорошо эта песня ни шла к случаю. – Мне назидание не нужно.
И певец спел для Тириона и всех присутствующих песню о Рыцаре-Драконе, который был влюблен в жену своего царственного брата, потом песню о Принце Стрекоз, который отказался от короны ради любви к прекрасной селянке Дженни, потом песню о Сервине Зеркальном Щите, который имел обыкновение спасать дам посимпатичнее, будучи при этом рыцарем Королевской гвардии и дав задолго до своих рыцарских и амурных подвигов обет безбрачия. Песни прославляли возвышенную куртуазную любовь, для которой не было преград и которая была выше осуждения, и на фоне происходящего в этих песнях скандальный и сумасбродный поступок юного короля смотрелся романтично и смело.
«Сущий кошмар, - подумал Тирион, увидев, что леди Кейтилин уже забирает, и она наверняка придумывает себе новую легенду, извиняющую ее дочерей, да и Лионеля заодно. – Нет, то, что так хорошо действует, это сейчас только на руку. Но есть вообще у нас в Вестеросе мораль, или у нас только песни?»
Напоследок менестрель спел песню про Эйгона-Завоевателя и его двух жен, и Кейтилин искренне посочувствовала героическому королю, который был с детства обручен с Висеньей, потом объяснялся с Рейнис в любви, потом женился на Висенье и сгорал от страсти уже к ней, потом сражался верхом на драконах рядом с двумя женами… «А хорош, чертяка! – с гордостью подумал Тирион про приведенного им менестреля. – По краю пропасти ходит, ведь сейчас племяш творит примерно то же самое, кто бы без музыки оправдывать его полез – леди Кейтилин голову бы с такого сняла. Интересно, а Лео знает эту песню? Может, она его когда сильно выручит».
Смягчившаяся от возвышенных песен Кейтилин простилась с отправляющимся дальше Тирионом очень тепло.
- Даже жаль отпускать вас, Тирион, - сказала леди Кейтилин, и Тирион все же подумал, что в другой ситуации, или вот хотя бы несколько недель назад, это прозвучало бы иначе.
- Я встречал не так уж много людей, которым было бы жаль расстаться со мной, - трогательно сказал Тирион, который за последние несколько недель научился приемам обращения со вспыльчивыми благородными женщинами, и теперь мог бы даже из Орлиного гнезда уйти без судов и поединков. – Передавайте моему любимому племяннику мое благословение и пожелание всегда следовать своему благородному сердцу.
Худощавый менестрель, вызвавшийся составить Тириону компанию, подвел итоги своему выступлению куда более буднично.
- Фух, - сказал менестрель, - выпутались. Теперь и познакомиться можно.
- Ну что ж, - усмехнулся Тирион, припоминая, что он действительно не знает имени певца. – Надеюсь, тебя зовут не Баэль-бард. И ты не взял себе какого-нибудь дурацкого имени, типа Мариллиона или Саймона Серебряного Языка.
- Я Том, - просто представился певец. – А прозываюсь Семерка или Семиструнный. Ты, милорд, в следующий раз говори, перед кем надо петь, а то Талли меня ненавидят, хорошо хоть, их женщины не знают меня в лицо. Окликнул бы меня кто Семеркой – и пропадать и мне, и нашему делу. Это кого мы отмазывали-то, того здорового парня, который положил Гору Клигейна, а потом еще кучу его солдат?
- Положил Гору Клигейна? – опешил Тирион. – Я должен это услышать!
- Услышишь еще, милорд, - пообещал Том Семерка. – Вот пройдем мимо Старых камней, там, говорят, ждет добрых людей один из тех, кто сам это видел. Только сразу уговор: али идем мы через Близнецы, али нет.
- Да что там в Близнецах-то? – спросил Тирион, который раньше севернее Харренхолла не бывал, а теперь наслушался про Близнецы шуточек, не очень ему понятных.
- Мне-то, может, и ничего, - согласился Том. – А вот такого видного человека как ты, милорд, там обязательно окрутят. У лорда Фрея сыновей что у дурака цветных лоскутов, а дочек и внучек на выданье только немногим меньше.
- Страшные, небось? – предположил Тирион, но, услышав, что есть ничего и даже очень ничего, вдруг решительно махнул рукой. – А поехали через Близнецы!
Письмо леди Кейтилин с дороги задержало отъезд Лионеля и ее дочерей на несколько дней, а верность этикету и традициям чуть не задержали Кейтилин еще на дольше, поэтому Кейтилин, остановившись еще и у Сервинов, прибыла в Винтерфелл в вечер перед днем, когда уж точно было решено ехать.
Благородным людям везет на заступников: Тирион и его певец создали для Кейтилин вокруг Лионеля романтический ореол, а письмо Робба к матери добавило к этому воинскую славу и звание друга их дома. Робб писал, что Лионель в одном бою и только своей рукой отомстил за каждого северянина, что потерял отряд, отправленный Эддардом на бой с вторгшимися в Речные земли, и сразил командира нападавших и главного разорителя Речных земель, которого кавалерия Старков уже почитала улизнувшим в Западные земли.
Кейтилин часто бывала непредсказуема, и если заступники собирались гадать, достигнут они своей цели или нет, то им следовало бы задуматься над вариантом «ни то и ни другое». Первыми среди встречавших Кейтилин увидела своих дочерей и очень обрадовалась тому, что они стали взрослее, дружнее и даже счастливее. Лионелю достался только беглый взгляд через их головы: Кейтилин заметила, что юный король прост, строг и серьезен, в полном согласии с куртуазными теориями о том, что благородный влюбленный рыцарь благодаря своей страсти становится чистым и добродетельным, - и на том Лионель был предоставлен фее Любви и прочим сказочным персонажам, а вот Робба Кейтилин отозвала в сторону, потому что дорогой слышала и о Фреях, и о Вестерлингах.
- Я ничего не понимаю! – возмущенно сказала Кейтилин, потому что, вернувшись из похода, Робб попытался скрыть и свое ранение, и свою непростую амурную ситуацию. – Я вся извелась в дороге! Расскажи мне, что случилось.
- Я был ранен, мама, - признал Робб, но, вопреки его надеждам, объяснение на этом не закончилось. – Выпил макового молока. И меня случайно – понимаешь, не нарочно, а случайно, - отнесли в те покои, где остановились Вестерлинги.
- Что значит отнесли? – наконец взволновалась Кейтилин. – Куда тебя ранили?
- Мне разбили палицей левый локоть, - доложил Робб, чтобы мать сразу поняла, что его жизнь была вне опасности. – Большой синяк был, хорошо болело. Джейн за мной ухаживала, сидела у моей постели, ну и потом оно как-то само так получилось…
- До чего ты распустился! – воскликнула Кейтилин, не желая слушать последующее во всех невозвышенных подробностях. – Ужас! Но тебе необходимо жениться, раз ты обещал лорду Фрею. Я понимаю, тебе будет тяжело с ним объясняться…
- Я уже женился, мама, - признался Робб. – На Джейн Вестерлинг.
- То есть ты разрываешь помолвку с Рослин Фрей? – даже немного испугалась Кейтилин, не ожидала она от Фреев после этого ничего хорошего, но того, что последует дальше, она ожидала еще меньше.
- Я женюсь и на Рослин, - твердо сказал Робб, и подхватил пошатнувшуюся мать под локоть. – Мама, что с тобой?
- Подожди, - сказала Кейтилин и глубоко вздохнула. – Я поняла. Ты бабник. Бабник!
- Я несчастный человек, мама, - вздохнул Робб, надеясь таким образом выпутаться, и это все же сработало: уж своего-то сына Кейтилин простила, семья в девизе Талли стояла впереди долга и даже чести.
- Ничего, - сказала Кейтилин и погладила Робба по волосам. – Бедный ты мой мальчик! Ничего, все образуется.
========== XV ==========
Я связан с ней цепью,
Цепью неизвестной длины.
Мы спим в одной постели