— Поклёп не заметит — видишь, нет его до сих пор. Другим преподам по барабану. А за нашим, кстати, маннокашная скатерть, так что из двух зол, — Софья развела руками.
— Беда, — вздохнул Мишка. — И у нас беда, и у Поклёпа беда. Дабл-беда. Ну, я тогда тут присяду!
Несмотря на то, что рядом с Викой на лавке было свободное место, Мишка заставил Виолетту сдвинуться и влипнуть Марте в бок, а затем уселся на таким образом освободившееся рядом с Софьей место. Софья напряглась и поёрзала на лавке, но отодвигаться было некуда — с другой стороны сидели близнецы. Её нога оказалась безвыходно притиснута к Мишкиной.
— Как-как ты сказал? У Поклёпа беда? — оживился Юра.
— То есть, хотите сказать, что я прилетел десять минут назад и уже знаю больше, чем вы, которые явились вчера? — поднял брови Мишка.
Он потянулся к ближайшей миске, но пирожков там уже не оказалось. Вторая миска располагалась вне его досягаемости.
Лицо Мишки обратилось к супнице и отразило безысходность. Софья, поглядев на него, молча привстала и, дотянувшись, передала Лоткову пирожок.
На лице Мишки тут же расписалась такая жизненная победа, будто он заставил Поклёпа (с магспирантурой которого недальновидно связался) выставить ему за курсовую пять автоматом. Софья недовольно поджала губы, поняв, что этим простым действием только что совершила крупную стратегическую ошибку.
— А Ягге тебя встречала? — тем временем уточнила Сашка.
— Разумеется.
— Ну, тогда ты естественно знаешь больше нас! — хохотнула Софья. — Так что стряслось с Поклёпом?
— С самим Поклёпом — ничего. Милюлю похитили, — скорбно сообщил, вонзая зубы в пирожок, Мишка. При этом начинявшая тот капуста едва не вывалилась из его рта назад.
— А компотик есть? — Мишка с надеждой посмотрел на Софью.
Старшая Бейбарсова не выдержала и стукнула его ладонью по лбу.
— Уймись! — шикнула она Мишке и снова попыталась отодвинуть от него свою ногу. Безрезультатно.
— Кто это позарился на эту толстую рыбину? — развеселилась Виолетта.
— Когда? — тоном следователя параллельно уточнила Марта. При этом смотрела она на Мишку как-то странно, мягко и совершенно несоответствующе вопросу.
— Сегодня ночью, судя по всему. Естественно, неизвестно, кто и — действительно — фиг знает, зачем, но спёрли прямо из кабинета Поклёпа, представляете, а? — ответил сразу всем Мишка. — Бочка осталась, русалки нет. Поклёп спал за стеной и не слышал ни звука.
— Эти ребята — наши кумиры! — присвистнул Юра, наматывая на палец кончик Сашкиного хвоста.
— Подожди, ты ещё главного не слышал! — Мишка навалился локтями на стол и завертел головой, захватывая в поле зрения сидящих по обеим сторонам от него. — Поклёп, конечно, подозревал водяного. Как только факт похищения жены был обнаружен, он, пуская дым из ушей и не переодев кальсон, стартанул к болоту — вызволять даму сердца и вырывать жабры, так сказать. Прибежал, а водяного-то — тю-тю! К одному болоту, ко второму — никого. Причём вообще никого! Ни водяного, ни Милюли, ни всех её товарок. Все русалки Буяна как в канализацию смылись! — Мишка округлил глаза и, ставя эффектную точку в рассказе, закинул в рот последний кусок своего пирожка.
— Ничего себе! — подавив зевок, выпрямила спину Виолетта.
— И ещё какое ничего! — улыбнулся Лотков.
— Да я не об этом.
Виолетта изящно провернула кисть и незаметно указала наманикюренным пальцем куда-то за их спины. Компания, стараясь не сильно палиться, украдкой пооборачивалась.
В дальнем конце Зала Двух Стихий, сбоку от полупустого преподавательского стола, в форменной оранжевой мантии преподавателей стояла Медузия Горгонова и, сложив на груди руки, тихо обговаривала что-то с молодой, темноволосой и страшно красивой девушкой. Одета собеседница Медузии была престранно, что особенно выделялось на фоне строгого стиля Горгоновы: в вышиванку* и прямую, подпоясанную кушаком** красную юбку, заканчивавшуюся на уровне колен. На ногах ведьмы красовались красные же сафьяновые сапоги, а шею несколькими спадавшими на грудь рядами обвивали длинные бусы.
Весь этот украинский национальный костюм целиком и полностью принадлежал второй, относительно недавно заведшейся в Тибидохсе преподавательнице нежитеведения. Вообще-то, звали её Оксана Остаповна Сотникова, однако в магическом мире (а благодаря одному не в меру ретивому длинноносому писателю — ещё и в мире лопухоидном), известна она была как Панночка***.
А Панночка была известна своей бурной юностью, в которую вместе с Веней Вием (с которым была дружна) развлекалась тем, что кочевала с одного украинского хутора на другой и — в прямом смысле — до смерти запугивала доверчивый и набожный лопухоидный люд. Причём особый зуб был у неё на священнослужителей, с чем была связана какая-то тёмная и, судя по всему, болезненная история. Единственно, что было известно достоверно — что был в неё замешан некий философ Хома Брут, имя которого при Панночке упоминать было строго-настрого запрещено. Что бы там ни произошло на самом деле (так как вышеупомянутый писатель, сунувший свой длинный нос в это дело, достоверно смог докопаться им только до самого конца всей истории) — а после этого украинская ведьма пошла в разгул, и выли от неё малые и большие хутора от Киева до Миргорода очень и очень долго. Со временем, однако, Панночка пережила подростковый кризис и остепенилась. Вене Вию тогда как раз предложили место в шоубизе Лысой Горы, Панночка же обосновалась на Закарпатье, где с тех пор преподавала нечистосилологию в Украинском Магическом Колледже Ворожбы и Колдовства имени Настасьи Лисовской****. Там бы Панночка и жила по сей час, не родись в один погожий день в Москве будущий и впоследствии так и не состоявшийся в этой должности наследник Мрака Мефодий Буслаев.
Мощный магический всплеск от его рождения, а так же цепочка последовавших громких событий в жизни магического мира привели к тому, что в лопухоидном мире, особенно на просторах восточной Европы, резко повысилась рождаемость детей с врождёнными магическими талантами. С учётом, что появление детей в семьях магов тоже никто не отменял, а Тибидохс был единственной школой для трудновоспитуемых волшебников на всю немаленькую Россию, количество учащихся в ней резко возросло за последние два десятилетия. И без того маленький преподавательский штат школы больше не справлялся с таким наплывом малолетних магов. А тут ещё лысегорское министерство магобразования ввело в учебную программу совершенно новый предмет: «Комплексная защита: взаимодействие магии и оберега». Учить ему, параллельно с защитой от духов, Сарданапал уполномочил Поклёпа, в нужной степени для этого осведомлённого (Завуч быстро вошёл во вкус новой должности и в кратчайшие сроки поднял комплексную защиту вверх в рейтингах активно ненавидимых предметов). Так же в штат после длительных лет отсутствия наконец вернулся к преподаванию искусства приготовления зелий профессор Клопп. Однако нагрузка на одного учителя всё равно превышала все мыслимые нормы, что особенно касалось нежитеведения — одного из основных предметов, преподаваемого как на всех курсах школьного обучения, так и магспирантуры. Поэтому Сарданапал принял решение нанять ещё одного учителя этого профиля. Магщество, как всегда воспрянув духом при возможности сунуть нос в Тибидохс, тут же хотело всучить свою кандидатуру, однако академик, подняв старые связи, опередил их. Так в школе появилась Панночка.
Прибытие Панночки в своём время произвело целый фурор. Красивая, бойкая украинка с густыми волосами цвета того самого пресловутого, иссиня-чёрного воронового крыла, в как нельзя более подчёркивавшем её хищную красоту национальном костюме (к которому в летние месяцы присовокуплялся ещё и пышный цветочный венок на голове), да со сплетнями того рода, что вокруг неё витали, особенно волновала умы мужской половины тибидохских старшеклассников и магспирантов. Черноокая, подозрительно любящая возиться с нежитью и, несмотря на усилия украинского селянства, всё никак не умирающая Панночка трижды попадала под следствие Магщества по обвинению в некромагии — ложному, разумеется, так как ни один из приведенных фактов сам по себе не превращал ведьму в некромагиню, а колдовала Оксана Сотникова обычными красными искрами. Но всё это только подливало тестостерона в огонь мальчишеских привязанностей.