У Поликсены оборвалось сердце. Конечно, ей следовало помнить, каков Ликандр!
- И что же? – медленно спросила девушка.
Филомен оперся одной рукой на ее станок и наклонился к сестре.
- Для меня это давно не было новостью. Что Ликандр любит тебя, - сказал военачальник. – Конечно, я отказал этому гоплиту, он совсем тебе не пара! А потом я задумался, почему же Ликандр пришел ко мне с такими словами только сейчас!
Филомен улыбнулся.
- Я вижу только одну причину.
Поликсена закрыла лицо руками. Но через несколько мгновений отважилась выпрямиться и взглянуть в лицо брату.
- Да, мы провели вместе несколько ночей, - сказала она с пылающим лицом, но твердо. – Ты можешь считать, что спартанец уже сделал меня своей женой! Должно быть, и сам он себе так думает!
Филомен не отводил взгляда, и Поликсена невольно опять спрятала глаза.
- Ты любишь его? – наконец спокойно спросил коринфский царевич.
Поликсена глубоко вздохнула.
- Да, люблю. И знаю, что сам Ликандр любит меня больше всех на свете! Я не видела подобного ни от какого другого мужчины!
Филомен так сжал крепкую буковую раму станка, что та чуть не разломилась в щепы.
- А как же Аристодем?.. – крикнул он в ярости.
- Афинянин мне по душе куда меньше, чем спартанец, - гордо сказала Поликсена. Теперь отступать было некуда.
Брат отпустил станок и в отчаянии покачал головой.
- Что ты несешь! Это ты сейчас так говоришь, а как ты намерена жить с ним, если назвала своим мужем? – воскликнул Филомен. – Ты не знаешь, как воспитываются спартанки, и чего твой любовник ожидает от тебя!
- Мне кажется, брат, Ликандр прекрасно знает, чего от меня ожидать, - возразила Поликсена. – И почему ты думаешь, что он обязательно захочет вернуться в Лакедемон? Он тоже прикипел сердцем к этой стране, и к своей службе здесь!
- По крайней мере, ты скрасила ему эту службу, - невесело улыбнулся военачальник.
Он надолго задумался, проводя пальцами по короткой черной бороде.
- Что ж, может быть, ты сделала не такой плохой выбор, - наконец заметил он. – Я знаю, как мало теперь может значить знатность или золото: во всяком случае, в Спарте всему этому пока еще предпочитается доблесть! Доблестью же твой избранник, кажется, не обижен! Может, великая царица возьмет вас обоих под крыло и даст твоему Ликандру надел земли за службу… Спартанцы неприхотливы…
“Брат знает, как все это маловероятно, - с отчаянием подумала Поликсена. – И понимает, как царица будет ревновать меня, каково ей будет это узнать!”
Филомен подошел и поцеловал сестру в лоб.
- Я тебя понимаю и не виню, - мягко сказал он. – Пока лишь прошу тебя быть осторожной.
Поликсена поняла, что брат подразумевает, и подумала о египетских врачах, которым наверняка должны быть известны надежные способы предотвращения беременности. Но перед тем, конечно, так или иначе придется оповестить Нитетис!
Брат заночевал у нее, но до вечера Поликсена еще успела повидаться с Ликандром: атлет нашелся в саду, и был погружен в черное отчаяние после отказа Филомена. Девушка передала любовнику разговор с братом, и лицо лаконца осветила надежда.
Он крепко обнял подругу, а та прошептала, прижавшись к его плечу:
- Ты мог бы остаться здесь со мной?
- Конечно, - ответил Ликандр без промедления.
Это ему сейчас так казалось! Но выбора ни у кого из заложников судьбы не было.
Они долго стояли обнявшись, и многие в саду могли увидеть их; но любовникам не было до этого дела.
Филомену предстояло вернуться во дворец назавтра, и Поликсена простилась с братом так, точно опять отправляла навстречу гибели. Но теперь Ликандр открыто стоял рядом с госпожой, и ей было немного легче.
Филомен улыбнулся обоим, как улыбался своим солдатам перед битвой.
- Я вернусь, - сказал он. – И скоро дам о себе знать!
Военачальник вскочил на Фотиноса и, не оглядываясь, поскакал к воротам, которые для него распахнули египетские стражники, что когда-то служили Нитетис, а теперь Поликсене.
Поликсена и Ликандр увидели, что сразу за воротами к Филомену присоединились трое верховых персов: кони у них были такие же, как у брата, черные, крупные и сильные. Должно быть, у персидских лошадей та же порода, хотя конь и попал к Филомену из Скифии!
Поликсена посмотрела на своего друга, и атлет, молча обняв ее и повернув спиной к этому зрелищу, повел назад в дом.
* Профессиональные исполнители эпических, главным образом гомеровских поэм в Греции, декламировавшие их с жезлом в руке.
* Богиня-покровительница города Буто. Вместе с зеленой змеей Уаджет олицетворяла власть фараона.
========== Глава 39 ==========
Филомену во дворце отвели покои, прежде, несомненно, принадлежавшие сынам фараонов, Хорам в гнезде. Уж не пустил ли здесь кто слушок о его происхождении? Персы очень высоко ценили знатность – не менее египтян: как все народы, которым начинает недоставать смелости…
Военачальник уже запомнил дорогу к своим комнатам; и на половине дороги Филомен заметил, что его ведут не в том направлении.
- Меня ведут к царю? – спросил он по-персидски сопровождавшего его “бессмертного”.
Перс скосил на него черный, как у лошади, глаз.
- Нет, - ответил стражник сквозь зубы: или так звучал его голос из-под повязки. – Великому царю сейчас недосуг!
“Нитетис?” - подумал эллин. Он уже знал, что персы избегают упоминать в разговорах женщин, так же, как избегают их изображать: хотя Филомен слышал, что царица Атосса заказала свой портрет у греческого скульптора. И персидская царица, как рассказывали, весьма благоволила греческим рабам, особенно, должно быть, в отсутствие супруга…
Военачальник остановился перед высокими дверями, которые охранялись египтянами. Их гладко выбритые бесстрастные замкнутые лица вызывали у Филомена намного больше уважения теперь, когда он испытал их в бою: даже когда египтяне потеряли все…
Двери распахнулись, и пленника овеяло прохладой и жженым ладаном из курильниц, стоявших в углах на высоких треногах. Малый зал приемов, принадлежащий великой царице, понял эллин тотчас же, увидев пустое эбеновое кресло на возвышении. Саму Нитетис он узрел несколько мгновений спустя: египтянка стояла у подножия тронного возвышения, будто в раздумье, занимать ей трон или нет.
Филомен снял шлем и взял его подмышку; оружие осталось при нем, на поясе, но теперь никому не было до этого дела. Пленник быстро направился к царице; остановившись в нескольких шагах от Нитетис, он низко поклонился, прижав руку к сердцу. Он знал, что Нитетис вполне удовлетворится этим сейчас.
Она улыбнулась ему усталой, но любезной придворной улыбкой. Главная египетская царица персидского царя была одета в платье из зеленой переливчатой шелковой материи, похожее на хитон, - если бы не стянутый под грудью плетеный серебряный пояс с алыми кистями и не полупрозрачная накидка с такими же кистями, напомнившая Филомену сирийскую моду. Ее волосы были причесаны так сложно, что и не разобрать, как это сделано: греческий узел на затылке дополняло переплетение множества кос.
Нитетис была прекрасна, как всегда, но бледна, а под глазами залегли тени.
- Сядь, я желаю поговорить с тобой, пока тебя не потребовал Камбис, - сказала царица гостю без предисловий.
Филомен сел на циновку, и Нитетис опустилась на подушки напротив. Им подали вино и финики, но эллин и египтянка даже не взглянули на угощение.
- Ты знаешь, что у царицы Роксаны будет ребенок? Теперь она осмелела и похваляется этим, - сказала Нитетис, сцепив руки на коленях. – Она ссорит меня с моим мужем… Что ты об этом думаешь, эллин?
Филомен долго молчал, неприятно изумленный новостью. И это после того, что он узнал о любимой сестре! Чего только ждать от женщин!..