Видя, что спартанка смотрит на него изумленно и едва ли не враждебно, Хилон пояснил:
- Ионийская царица, Поликсена, была замужем также за моим братом Аристодемом, который тоже погиб. От Аристодема у нее есть дочь. Эта царица удивительно удачно морит своих мужей!
Адмета смотрела на афинянина онемев. Мелос глядел так же ошеломленно. Конечно, он знал, что у его царицы было два мужа: но не подозревал, что муж-афинянин принадлежал к семье Хилона!
А потом юноша внезапно воскликнул:
- Нашу царицу нельзя в этом обвинять!
Хилон только рассмеялся, покачав головой. Калликсен быстро взглянул на брата и предупреждающе поднял руку.
- Мы собрались здесь не для того, чтобы поминать прошлое.
Адмета заметила, что Калликсен сам покраснел при этих словах. Отчего - лакедемонянка не знала; но ей неожиданно подумалось, что этот флотоводец не такой притворщик, как хозяин дома.
Дальше поглощали еду молча: жареную козлятину, приготовленную с кардамоном, салат, ячменные пирожки с маслом и медом. Отведав всего понемногу, Адмета посмотрела на хозяйку и похвалила превосходные кушанья.
Госпожа Алексия, за все время не проронившая ни слова, и тут только кивнула. Чувствовалось, что она с трудом выносит присутствие спартанки за своим столом.
Адмета осушила до половины свой килик и встала.
- Я благодарю тебя, Хилон, сын Пифона, за твое гостепримство и сердечность, - сказала она, обратив взгляд на хозяина. - А теперь мне пора, нам еще предстоит обсудить дела с твоим братом. Иначе ночь застанет меня в дороге!
- Тут нечего обсуждать, - Калликсен быстро встал следом за гостьей. - Мои корабли будут готовы через несколько дней, навкрария даст мне средства! Иониец покуда останется у меня.
Моряк посмотрел на Адмету.
- А тебя, госпожа, я не отпущу без достойного сопровождения. Если, конечно, ты не согласишься переночевать в моем доме, - прибавил он с улыбкой.
Адмета, улыбнувшись, отказалась. Афинянин кивнул: другого он не ожидал.
- Что ж, тогда я найду тебе стражу, которая проводит тебя до Спарты.
Лакедемонянка поняла, глядя в спокойные голубые глаза моряка, что в этот раз он не примет никаких возражений. Дочь Агорея склонила голову.
- Ты очень любезен.
Адмета оглядела всех.
- Тогда я пойду проведаю моего слугу и лошадей.
Хилон кивнул и подозвал раба, незаметно появившегося в ойкосе. Лакедемонянка вышла вместе с ним.
Некоторое время никто из оставшихся ничего не говорил: братья-афиняне тяжело смотрели друг на друга. Мелос незаметно подошел к Калликсену, точно рассчитывал на его защиту.
Калликсен словно бы хотел что-то высказать господину дома в отсутствие гостьи; но сдержался. Флотоводец посмотрел на ионийского посланника.
- Идем, мальчик, нам пора.
Мелос благодарно улыбнулся и поспешил покинуть комнату. Калликсен выходил вторым; лишь на пороге обернулся и очень значительно посмотрел на брата.
Хилон улыбнулся высокому широкоплечему полемарху, слегка прищурившись: как видно, он очень хорошо понял намек.
- В добрый путь, маленький братец.
Калликсен быстро вышел, хлопнув дверью.
Больше Адмета и Калликсен ничего не сказали друг другу; хотя оба желали бы объясниться лучше. Но Адмета только дождалась обещанную охрану, пятерых конных стражников, и в последний раз поблагодарила афинянина за помощь.
Калликсен улыбнулся.
- Пока еще не за что меня благодарить.
Он теперь был сосредоточен на чем-то постороннем, точно мысленно уже командовал своими триерами. Тогда Адмета кивнула полемарху и, не сказав больше ни слова, вскочила в колесницу.
Спартанка неожиданно по-мальчишески свистнула сквозь зубы.
- Вперед во весь опор! - крикнула она своим стражникам и хлестнула лошадей. Конники сорвались с места, едва не упустив ее.
Калликсен долго смотрел вслед дочери Агорея: долго еще после того, как спартанка и ее свита исчезли вдали. Потом моряк повернулся и, улыбаясь чему-то безвозратно ушедшему, быстро зашагал домой.
***
В самом конце пути афиняне неожиданно съехались с отрядом пеших спартанцев. Это были воины, которых геронт выслал навстречу своей дочери!
Общее изумление с легкостью могло кончиться взаимными обвинениями и кровопролитием. Но тут Адмета неожиданно спрыгнула с колесницы и бросилась к спартанцам: среди гоплитов она разглядела темноволосого мальчика лет одиннадцати.
- Кеней! Что ты тут делаешь?..
Сын, рожденный от Ликандра, смотрел на нее исподлобья своими карими глазами.
- Я хочу плыть на помощь моему брату, мама. Дед пришел ко мне в агелу, все мне рассказал и разрешил, - громко и четко произнес Кеней среди общей тишины.
- Разрешил?
На миг Адмету охватила ярость. Агорей распорядился судьбой своего внука, не спросив его мать!.. А потом спартанка ощутила ужас.
- Ты хочешь уплыть в Ионию, Кеней? Насовсем?
Мальчик кивнул.
- Дед сказал, что я должен спросить твоего благословения. Отца я не спрашивал!
“Потому что Эвримах тебе не отец”, - мысленно закончила Адмета. Она крепко обняла сына, и с облегчением ощутила, как он прижался к ней.
- Ну что ж, поезжай, - после долгого молчания повторила она те самые слова, которые услышала от Агорея. - Я тебя отпускаю, сын! Помогай своему брату и сражайся вместе с ним, если таков твой жребий!
Адмета прослезилась, но отвернулась, скрыв от Кенея свою слабость. Уход сына она оплачет потом, когда останется одна.
Лакедемонянка посмотрела на афинских стражников.
- Возьмите Кенея с собой! Когда полемарх будет отплывать, прошу - пусть даст мне знать, и я приеду проститься с моим мальчиком!
- Слушаем, госпожа, - ответили афиняне. Они смотрели на эту встречу матери и сына растроганно и с большим уважением.
Афиняне и спартанцы расстались. Адмета поехала вперед не оборачиваясь: она пустила коней шагом, и гоплиты не отставали от своей предводительницы. Никто больше ничего не говорил.
* Кариатиды как архитектурный элемент появились позже.
========== Глава 113 ==========
Царица Ионии ощущала предгрозовой запах перемен - запах, вселявший во всех, греков, персов и египтян, непонятное беспокойство. Но правительница тревожилась сильнее всех. Раньше, несмотря на свои заботы, она спала здоровым сном; а теперь, как бы ни уставала, часто подолгу ворочалась на царском ложе, сбивая простыни и нагревая постель своим жаром.
Поликсена спрашивала себя, что не дает ей спать, и тут же отвечала себе - Никострату уже пятнадцать лет. Царевичу пятнадцать лет!..
В Спарте, на родине своего отца, он должен был бы прожить еще столько же, чтобы считаться зрелым мужчиной. Но персам было мало дела до спартанских законов.
И Дарион, который отстает от ее сына на полтора года, пожелает захватить трон, как только персы ему дадут добро. Как ни странно, Поликсена уповала теперь на Артазостру. Вдове ее брата нравилось быть полновластной госпожой своих сыновей и теневой соправительницей царицы - а когда власть перейдет к мальчишке, положение полностью переменится. То преимущество восточной деспотии, которым персиянка воспользовалась сама, - привычка азиатов к нерассуждающему повиновению, - при смене власти неизбежно повернется к ней обратной стороной…
И при смене власти так же неизбежно будет война. Артазостра, как и Поликсена, не желала никаких вооруженных столкновений на своей земле!
Поликсена вздохнула, устроившись на своей одинокой царственной постели и подложив локоть под голову. Дорогая Артазостра! Они с нею принадлежат друг другу, и понимают это лучше всех вокруг. Но сколько понимает Никострат в свои годы?..
Эллинка услышала шорох и быстро приподнялась. Сердце забилось чаще; мелькнула мысль о кинжале, который Поликсена держала под подушкой.
Но тут же Поликсена облегченно улыбнулась, узнав гостя раньше, чем он вышел на свет лампы, отгороженной от ложа ониксовым экраном.