========== Глава 112 ==========
Дальше Адмета и ее спутники шли пешком, чтобы не привлекать внимания. Афиняне и без того будут говорить о дочери Агорея не умолкая еще много дней.
Калликсен сказал спартанке, что отведет ее не к себе, - он небольшой гостеприимец, потому что редко бывает дома; а лучше к своему брату Хилону, который примет гостей по-настоящему. Адмета улыбнулась и поблагодарила, но ничего больше не прибавила. Она подозревала, что с помощью этого Хилона, его угощения и вкусного вина афинский флотоводец хочет развязать язык ей и ионийскому вестнику. С нею эти попытки не пройдут; а вот мальчишка может забыть об осторожности…
Однако ей тоже не мешает послушать, что еще скажет юный Мелос. Мелочей в таких вещах не бывает!
Скоро любопытные отстали от спартанки и ее свиты, и к дому Хилона гости подошли уже избавившись от назойливого внимания.
- Хилон наверняка дома, - сказал Калликсен, остановившись перед закрытыми воротами. - А если нет, прошу вас пожаловать ко мне.
Он обезоруживающе улыбнулся лакедемонянке и постучал кольцом-колотушкой.
- Что же твой брат не пошел сегодня на агору, как ты? - спросила Адмета.
- Он уверен, что все наши новости уже перетерты и ничего стоящего он не услышит… Сейчас Хилон убедится, как ошибался! - с торжеством воскликнул моряк, когда ворота отворились.
Калликсен объяснил рабу-привратнику, что привел гостей, не пускаясь в подробности. Слуга вежливо поклонился всем и пригласил войти, сказав, что хозяин дома.
Адмета, подняв брови, окинула взглядом особняк афинянина: такая же черепичная крыша, беленые стены, как и у дома ее отца… но это строение было изящнее, и чувствовалось, что жилище Хилона гораздо богаче, хотя Агорей и считался в Спарте зажиточным. Адмета вздрогнула от изумления, увидев, что две центральные колонны портика заменены на прямостоящие статуи девушек-кор из известняка, раскрашенные яркими, сочными красками.* Из приоткрытых дверей лился желтый уютный свет, и что-то внутри, в коридоре, дорого блестело.
На пороге возникла темноволосая женщина в дорогом шафранном хитоне - стройная и привлекательная, хотя и не первой молодости. В серых глазах хозяйки, устремленных на Адмету, было изумление; но губы уже сложились в привычную любезную улыбку.
- Я Алексия, жена Хилона Пифонида, господина этого дома. Добро пожаловать, - произнесла афинянка. - Мне сказали, что вы с дороги.
Она сделала паузу, все так же улыбаясь умело накрашенными губами.
- Ванны скоро будут готовы. Пока прошу гостей пройти в ойкос и отдохнуть.
- Благодарю, госпожа, - сказала Адмета, учтиво кивнув. Алексия кивнула в ответ. От нее пахло каким-то цветочным маслом; и спартанке показалось, что госпожа дома поморщилась, когда они оказались лицом к лицу. Но тут же Алексия повернулась, скрыв свои чувства, и направилась в общую комнату, обставленную просто великолепно, как и весь этот дом. Адмета осматривалась со смесью любопытства и неприязни.
В ойкосе лакедемонянке предложили сесть в кресло эбенового дерева, у очага, который сейчас был холодным. Зато дымились курильницы: сладость наполнявшего комнату запаха ощущалась даже на языке. Юный Мелос присел напротив Адметы, на краешек круглого резного табурета.
- Мой супруг сейчас придет, - сказала госпожа Алексия.
Принесли разбавленное вино и фрукты в меду. Адмета с наслаждением выпила: у нее давно пересохло в горле. Но протянуть руку к угощению не успела. Появившаяся рабыня доложила, что ванны для гостей готовы.
Хозяйка пригласила Адмету в ванную комнату с выложенными голубой плиткой стенами, с медной ванной. Такой роскоши не было в доме почти ни у кого из спартанцев.
Та же рабыня осталась, чтобы помогать гостье. Адмета хотела было отказаться; но решила не проявлять неучтивость.
Афинянка взялась за нее, распутывая волосы, оттирая и умащая Адмету нежными и ловкими движениями: служанка не причиняла никаких неудобств. Только несколько раз ее руки изумленно замирали - когда ощущали мозоли и потертости, когда рабыня убедилась на ощупь, как сильны мышцы лакедемонянки.
Служанка выкупала Адмету и умастила благовонным маслом. Спартанка позволила это; но когда женщина хотела приняться за волосы на ее теле, Адмета резко отстранила ее жестом.
- Это лишнее! - сказала она. Рабыня-афинянка не посмела возразить.
Адмета приехала в этот дом не наводить красоту! Она чуть не забыла в этой купальне, зачем гостит у Хилона Пифонида!
Адмета надела предложенный ей чистый хитон, но волосы не стала скручивать в узел. Тонкие косички, оставшиеся нерасплетенными, снова отвели со лба и висков и скрепили на затылке.
Когда она вышла в ойкос, двое мужчин, сидевших там, сразу же встали. Калликсен был с братом Хилоном, человеком старше него и несколько обрюзгшим. Но, в общем, это был тоже красивый и представительный мужчина, с такими же светлыми волосами и глазами; только, в отличие от Калликсена, Хилон оказался безбородым. Складки гиматия были уложены так, что скрывали недостатки фигуры.
Афинянин улыбнулся и слегка поклонился гостье, окинув ее взглядом с жадным интересом. Но в поведении этого лощеного господина Адмета почувствовала напряженное беспокойство.
Она заметила, что иониец сидит в стороне, на стуле, выпрямившись и стиснув руки. Юный посланник, тоже принявший ванну и переодетый в чистое, был бледен и не отрывал глаз от хозяев.
- Хайрете, - приветствовала лакедемонянка обоих братьев. Потом обратила все внимание на Хилона.
- Я полагаю, господин, твой брат рассказал тебе, зачем я прибыла в Афины и кто приехал со мной?
Хилон рассмеялся.
- Я был бы счастлив, если бы первая из спартанских воительниц посетила мой дом ради меня самого. Но, к сожалению, я все знаю!
Его грубовато-насмешливая лесть скрывала самый настоящий страх. Адмета взглянула на Калликсена.
Полемарх смотрел на старшего брата сжав губы. Потом произнес:
- Нашим гостям нужно подкрепиться с дороги. Хилон, наверное, стол уже накрыт?
Хозяин кивнул. Расправил складки белого гиматия, снял незаметные пылинки. Потом с улыбкой предложил руку Адмете.
- Моя жена ждет нас.
Лакедемонянка с облегчением заметила, что угощение на столе, вокруг которого расставлены кресла и стулья, а обеденные ложа отодвинуты к стенам.
Услышав слова хозяина, и Мелос вскочил, наконец осмелившись привлечь к себе внимание. Юноша, державшийся со спартанцами очень смело, в этом богатом доме оробел и не знал, куда ступить и куда деть руки.
Алексия как раз делала последние распоряжения служанкам. Увидев, что гости идут, афинянка поправила белую ленту, охватывавшую темноволосую голову, и махнула рукой рабыням: женщины торопливо ушли. Госпожа улыбнулась.
- Садитесь в кресла. Все готово, - пригласила она.
Адмета заняла место напротив Хилона и его жены, рядом с Калликсеном. Ионийский посланник сел на табурет немного в стороне от спартанки. Мелос убрал руки под стол; потом положил их на стол, словно опомнившись. Юноша краснел и кусал губы.
И именно к ионийцу Хилон обратился первым.
- Если уж ты просишь помощи, юноша, расскажи нам подробно, в чем состоит твое дело.
Это обращение, куда менее любезное, чем к Адмете, против ожиданий, только ободрило Мелоса. Посланник вскочил с места, не притронувшись к еде, и сбивчиво, но энергично повторил все то, что лакедемоняне уже слышали.
Теперь у Адметы не осталось сомнений в правдивости ионийца. Его и в самом деле направил к ним царевич, которому, как Мелос признался с гордостью, он был близким другом; Никострат сам передал Мелосу и послание, и деньги на дорогу.
Хилон некоторое время помолчал, перекатывая во рту оливку. Потом сделал гостю знак сесть. Видно было, что он что-то сосредоточенно обдумывает.
Когда все приступили к еде, светловолосый афинянин вдруг обратился к Адмете.
- А ведь я тоже знал этого Ликандра… я и мой брат даже состоим с ним в родстве.