Какое-то время оба постояли, озираясь. Они оказались, очевидно, в одном из внутренних дворов сузского дворца: высокие кирпичные стены загораживали весь обзор, а справа зияла арка… С этой же стороны друзья внезапно увидели движение.
Менекрат уже без колебаний схватился за оружие. Но тут оказавшийся перед ними чернобородый человек проговорил по-гречески, почти правильно:
- Я прислан за вами… Вон лошади! Идемте!
Незнакомец был рослый, в длинной темной рубахе, головном платке и штанах - очевидно, перс.
Менекрат и его помощники пошли туда, куда этот человек манил их: под аркой обозначились силуэты еще двоих, державших под уздцы коней.
Все вскочили на лошадей. Проводник-перс воскликнул тоже по-гречески:
- Не отставать!
Он показал вперед, под арку - а потом, пригнувшись к конской шее, ударил лошадь пятками. Менекрат оказался между персами и Тураи, который скакал последним: слуга Нитетис нарочно пропустил художника вперед, чтобы не потерять его. И именно грека следовало охранять!
Они скакали какое-то время - Менекрат почти ничего не разбирал вокруг: ему казалось, что зубчатые стены нависают со всех сторон и опрокидываются на него, и он едва находил в себе силы следить за своими спутниками и не отставать. А потом эллин словно бы услышал встречный топот копыт… Им перерезали дорогу!..
- Сюда! - крикнул проводник-перс.
Он резко вильнул вправо; остальные устремились за ним, но их уже окружали. Конь Менекрата завертелся на месте с громким ржанием. И тут скульптор почувствовал, как его ухватили за шиворот, за плащ, и тянут вниз.
- На помощь!.. - крикнул иониец. Он наугад попытался ударить кулаком, но промазал; ударил локтем и попал в мягкое тело. Кто-то взвыл от боли и ярости; а потом эллина пребольно ухватили за волосы, запрокинув ему голову. Свет месяца ослепил его: эллин почувствовал, что падает с коня.
“Неужели все?..” - успел подумать Менекрат. А потом его ударили по затылку, и он лишился чувств.
Тураи услышал крики своего товарища и его врагов; понял, что те одолевают. Нападавших было едва ли не десятеро! Но египтянин и еще один его спутник, из присланных провожатых, успели отпрянуть в сторону. Они увидели, как сверкают клинки…
- Бежим! - крикнул Тураи перс.
Все равно они уже ничего не могли сделать.
Тураи не раздумывая поскакал за своим спутником. Они какое-то время мчались без оглядки; проскочили еще одну арку, а потом перс остановил коня у высокой внешней стены. Египтянин увидел, что он, свесившись с коня, говорит со стражниками - “бессмертными” воинами Атоссы.
Те выслушали, затем завозились у низкой железной двери. Еще немного - и дверь отворилась. Путь на свободу был открыт!
Спешившись, Тураи и его провожатый вышли наружу и вывели коней. Дверь за ними закрылась, лязгнул засов.
Они стояли на улице, вдоль которой тянулись глухие глинобитные дома. Перс сделал знак Тураи, и они прошли еще немного вперед, завернув в какой-то проулок.
Там египтянин дал волю отчаянию.
- Мы бросили его!..
- Ничего нельзя было сделать, - ответил перс. - Остальные или мертвы, или умирают… И ты уже ничего не узнаешь о своем друге, пока те, кто его похитил, не захотят показать его, - сочувственно прибавил он.
Тураи поднял голову и всмотрелся в азиата. А если это тоже наемный убийца, подосланный великой царицей?..
- Ты выведешь меня отсюда? - угрюмо спросил слуга Нитетис.
Этот перс, кто бы он ни был, говорил правду: сейчас Тураи уже ничем не сможет помочь своему несчастному экуеша. Только известить о его судьбе кого следует!
- Я тебе помогу, затем я и прислан, - сказал перс. - А потом дам знать великой царице Атоссе! Нужно поспешить: может быть, царица еще успеет разыскать злодеев, - прибавил он.
Тураи помедлил пару мгновений; потом кивнул.
- Идем скорее, - мрачно сказал он.
========== Глава 94 ==========
Калликсен, младший сын афинянина Пифона, по-прежнему выходил в море - он возмужал, окреп в борьбе с бурями; и походил на гражданина Афин куда меньше старших братьев. Найдя себе невесту на острове Хиос, молодой моряк сделался частым гостем островов Эгейского моря, умом устремляясь на восток - в Азию и Египет. Правда, такие дальние плавания, из Аттики в Египет и азиатскую Элладу, совершались нечасто. Афиняне разбогатели, укрепив связи с внешним миром и расширив свою торговлю; но по-прежнему берегли свои корабли, которых настроили все еще очень мало.
Когда выдался случай опять отправиться в Ионию, Калликсен вызвался в числе первых: хотя его молодая жена ждала ребенка. Но она давно смирилась с участью жены моряка. Хорошо было хотя бы то, что муж любил ее и не забывал в своих плаваниях, всегда привозя подарки!
Калликсену же очень хотелось побывать в Милете и повидать Аристодема. Новости из Ионии редко достигали Афин: это не были новости такого мирового значения, как известия о продвижении персов и завоеваниях Дария. Все знали, что Иония подчинилась Персии, - и этого было довольно.
Но только не Калликсену: младший сын Пифона жаждал узнать, как эллины могут жить, смешавшись с персами, и как так может жить его брат.
В этот раз афинские корабли отправлялись на Самос; а оттуда, продав и закупив нужные товары, должны были плыть дальше на восток - в Малую Азию, прямо в Милет.
Калликсен стоял на носу передового судна, до рези в глазах вглядываясь в жаркую белую даль. Золотые, как у всех четверых братьев, волосы моряка выгорели до белизны; его плечи раздались, а на гладком, как у касатки, загорелом теле появились первые боевые отметины. Калликсен мог бы назвать их боевыми, хотя все еще не побывал ни в одном морском сражении: но теперь уже не так рвался к этому, как прежде, юношеские мечты развеялись. Калликсен сейчас выглядел и ощущал себя старше своих двадцати лет.
И он понял, что действительность может быть богаче и потрясать более любой древней героики. Калликсен снова и снова пытался представить себе скорую встречу с братом… и не мог.
Захочет ли Аристодем видеть Калликсена после того, как они так разругались тогда, в Навкратисе? Конечно, прошло уже пять лет: но за это время могло возникнуть бесчисленное множество поводов к новым ссорам!
Калликсен глубоко вздохнул и покинул свое место: пошел просить у начальника корабля разрешения повидаться с братом. Потом, когда они причалят, может возникнуть много трудностей с персами, и всем станет не до него. Конечно, на Самосе они хорошо объяснились с персами и сделали все, что хотели; но от азиатов никогда не знаешь, чего ждать.
В порту афиняне не увидели персов вовсе. Их приветствовали и досмотр кораблей проводили ионийцы - эллины; но в разговорах с милетцами Калликсен неожиданно услышал такое, что вмиг заставило его забыть обо всех азиатах.
- Царица Поликсена? Вас прислала царица? - переспросил он молодого приветливого матроса из тех, которые помогали им с разгрузкой. - Почему не сам сатрап?
Матрос остановился, держа на плече мешок с зерном. Он перестал улыбаться, посмотрев Калликсену в глаза.
- Наш сатрап, царевич Филомен, погиб еще зимой. Он пал в бою с разбойниками, которые явились из Эолии. Теперь нами правит его сестра Поликсена.
Иониец улыбнулся, откинув волосы со лба.
- Мы зовем ее своей царицей.
- Женщина? Поликсена?.. - прошептал Калликсен, пытаясь осознать услышанное. - А как же муж Поликсены? - вскричал он, пораженный внезапным ужасом, точно его ударили ножом под лопатку.
- Он тоже погиб, - ответил иониец, который теперь всматривался в гостя с подозрением. - А кто ты такой, что пристаешь ко мне с расспросами?
Калликсен закрыл лицо руками. Мешок с затхлым зерном из трюма свалился с его плеча, а он даже не почувствовал.
- Я брат Аристодема, мужа вашей царицы, - едва слышно ответил молодой афинянин. Он боялся осмыслить - что на самом деле означают эти вести о воцарении Поликсены и кто поддерживает вдову его брата…