Артур говорил, а я смотрела в его глаза и понимала, как трудно ему что-то объяснить, почти так же, как трудно было прийти сюда. И я решила помочь ему, помочь себе, помочь нам. И пусть его тайны останутся вместе с ним, они мне не нужны, мне нужен он.
- Остановись, - прервала я Артура, - хочу предложить тебе заключить договор. И называться он будет "Отдых от горестей жизни". Как тебе названьице? Так вот, мы живем здесь и отключаем телефоны, о прошлом друг друга не спрашиваем и по нему не плачем, будущее не загадываем и планов никаких не строим, ты ничем не обязан мне, а я - тебе, поэтому каждый волен разорвать договор, когда сочтет нужным, без объяснения причин. Кажется все, я ничего не пропустила? Что ты скажешь о таком предложении?
Меня, видимо, занесло, потому что в конце своей речи я заявила торжественным голосом:
- А теперь, если стороны согласны, они должны поцеловаться. Можно два раза...
ОН
Я, конечно, поцеловал ее не два раза. Какая же Аля умница! Я и впрямь начинал верить, что мне, наконец-то, повезло. Но ведь и я тоже не лыком шит, поэтому потребовал обсудить еще и дополнение, которое состояло из следующих пунктов: она забудет о ночных рубашках, будет вставать вместе со мной и, наконец, ходить дома только в халате. Я так хотел, и точка!
Договор вместе с моим дополнением был принят без обсуждений, встречных предложений не поступало кроме одного, совсем маленького. Она спросила, что же ей делать, если я на несколько минут отойду, а ей будет холодно. И я торжественно пообещал подарить на такой случай свою любимую серую футболку. Договор мы заключили сроком на пять дней. Эту цифру назвал я. И, черт возьми, сделаю все, чтобы ничего не испортить. А там посмотрим.
Торжественное празднование по случаю вступления договора в законную силу заняло довольно много времени, может, поэтому я забыл включить телефон.
ОНА
Пазлы сошлись. Нам не хотелось посвящать друг друга в прежнюю жизнь, хотелось жить сегодняшним днем. Кто бы нас за это осудил?
ОН
В двенадцатом часу ночи я настоял на прогулке. Народ веселился, значит, силы у него, как и у нас, еще были. Мы шли вдоль железной дороги, пока не очутились возле парка. И сколько бы Аля меня ни убеждала, что гуляние в парке в это время - большая глупость, потому что можно было найти приключение на свою голову, я все же с ней не согласился. Мне даже хотелось, чтобы кто-то помешал нашей прогулке. И неважно, сколько бы их было, пять или десять, они бы надолго запомнили эту ночь. По правде говоря, я чувствовал какой-то необычный подъем сил, и кулаки у меня чесались, чего не было уже давно, потому что я умел следовать железному правилу: сумеешь предотвратить неприятность - сделай это. Однако сегодня я бы с удовольствием повеселился, когда-то это у меня получалось очень хорошо. Но в парке никого не было. Ночь была лунная и морозная.
- Встань так, - сказала Аля и повернулась спиной к сугробу.
Я подчинился, и мы разом упали на снег. И почему она меня все время заставляет делать такие вещи, о существовании которых я давно забыл, а, может, и не знал совсем? Да, не повезло нашему поколению, было не до сентиментов. Но сейчас мне все нравилось, может, я помолодел?
- Аленька, - сказал я строго, - девочки не должны лежать на снегу. Если хочешь, посиди или полежи на мне, я не против.
Она засмеялась.
- Одну минутку, дай мне еще одну минутку... Я хочу получше все запомнить: тебя, ночь, сосны... Через сто лет древней старушкой я приду на это место и буду вспоминать...
Я не дал ей договорить, приподнял и положил на себя. Она целовала меня, я - ее. Наверно, мы оба хотели, чтоб воспоминаний было много.
Честное слово, Алечка, я очень постараюсь не разочаровать тебя.
ОНА
Неожиданно для себя мне захотелось испечь свое любимое печенье. Мне казалось, что оно Артуру обязательно понравится. Он расположился в кресле у окна, а я занялась тестом. Мы молчали. Он смотрел в окно, и мне по-прежнему было страшно, что он может молча встать и уйти, но я очень постараюсь, чтобы этого не произошло.
Когда в кухне запахло ванилью, Артур немного оживился.
- Знаешь,- услышала я, - у мамы праздники тоже так вкусно пахли. А еще она любила угощать меня изюмом. С тех пор я его и люблю.
У всех нас одинаковые воспоминания о праздниках: ожидаешь их, как манну небесную, а они почему-то очень быстро кончаются. Я достала изюм, помыла, высушила и подала ему на самой красивой тарелке. Артур положил несколько изюминок в рот, лениво пожевал, зажмурился от удовольствия, и лицо его стало таким, каким оно мне нравилось: простым и открытым. Оттаивай, мой дорогой, оттаивай, я ничего о тебе не знаю, но так чувствую твою боль...
Я улыбнулась.
- А моя мама в несколько печеньиц прятала клюковки. Это называлось печеньем с сюрпризом. Кому попадет - тот будет счастлив.
- Попробуй, - немедленно откликнулся он. - Посмотрим, кто из нас счастливее.
ОН
Я сидел, смотрел в окно и думал, что поставить кресло на кухне - это здорово, ему тут самое место. В нем должен сидеть мужчина и смотреть на женщину, когда она в своей стихии. Наверно, так и живут счастливые люди: сидят на кухне, смотрят друг на друга, пекут печенье, пьют чай, разговаривают с детьми. Стоп, подумал я, стоп, подобные мысли до добра не доведут. Я тоже когда-то попытался стать таким счастливчиком, но увы... Как оказалось, не с моим свиным рылом в калашный ряд, ведь свиное рыло для того и создано, чтобы грядки рыло. Вдруг я почувствовал настороженный взгляд Али, сразу напрягся и приказал себе выбросить глупости из головы. Я до потери пульса боялся испортить то, что есть между нами. Пусть это скоро кончится, пусть, но теперь и сейчас все будет так, как в той жизни, которой у меня нет.
По кухне плыл запах ванили. Мне он всегда нравился, и я подумал, что к старости, наверно, стану сентиментальным. Хотелось бы только знать, будет ли у меня эта самая старость. Тут я вконец разозлился на себя за эти мысли. В кои-то веки мне так хорошо, а я не могу взять себя в руки.