Но прочь не пошел - коли было обещано угощение, так слово держать надобно!
Когда Нечай вносил Ивашку, Стенька придержал калитку и опять подивился: здоровый мужик, да еще в огромной, колом стоящей шубе, был на руках у этого верзилы не то чтобы совсем как дитя - а скорее как подросток.
- Забеги вперед, - велел Стеньке Нечай, - двери в сени распахни и другие тоже.
Вежества в парне было - ну, ни на медный грош!
Но Стенька сделал, как велено. Ему стало любопытно - что же это за орясина такая невоспитанная, откуда взялась? В лесу родилась, пням молилась?..
- Ахти мне! - переполошилась, увидев чужого, маленькая кругленькая Марфица, хлопотавшая по хозяйству в одной подпоясанной рубахе и в распахнутой душегрее. - Господи-Иисусе! А ну, пошел вон! Нечай! Нечаюшка!
- Тут я! - отвечал парнище.
- Не галди! - добавил, въезжая в горницу на богатырских руках, Ивашка Шепоткин. - Одевайся-ка да за бабкой беги, ногу мне править!
Его усадили на лавку. Марфица кинулась разувать мужа. И точно пострадавшая нога посинела и припухла.
- Да пойдешь ты за бабкой?! - рявкнул Ивашка.
Марфица бросилась за крашенинную занавеску - накинуть хоть сарафан, чтобы не надевать шубку прямо поверх рубахи.
- Вот, Степан Иванович, так и живу, - горестно сказал Ивашка. - С бабой бестолковой! Другая бы босиком по снегу ради мужа побежала...
- Племянник, что ли? - мотнув головой в сторону Нечая, осведомился Стенька. Предположить, что Шепоткин породил такого молодца, он никак не
мог.
- Какое там - племянник! - тут Ивашка запнулся, словно бы брякнул лишнего. - Поди, Нечаюшко, мы тут о деле говорить будем. Дров-то наколол?
- Малость осталось.
- Ну, поди, Господь с тобой.
Парнище, пригибаясь, вышел.
- Здорова у тебя родня! - одобрил Стенька.
- Седьмая вода на киселе, - пренебрежительно отозвался Ивашка. - Ты садись на другую лавку, подожди. Бабка-костоправка у нас по соседству живет, сейчас ее Марфица приведет... Ты там скоро? А то гляди мне!
- Ахти мне! - отвечал голосок из-за крашенинной занавески. - За угол подолом-то зацепила, шов разошелся!
- Да кто твой сарафан под шубой-то увидит, дура?! - возмутился Ивашка.
- А что? - Станька встал с лавки, на которой сидел, не раздеваясь и лишь шапку сняв. - Дай-ка я до бабки добегу. И сам ее сюда доставлю! А ты, голубушка, пока лоскутов холщовых достань, длинных, они бабке пригодятся ногу замотать. Куда бежать-то?
- Лоскутья-то у тебя, у дурищи, есть?! - зарычал Ивашка.
- А бабка Козлиха на нашей улице и живет, от нас второй домишко! объяснила Марфица.
- В которую сторону?
- Как к церковке идти!
- Да там с обеих сторон храмы Божии! - вмешался Ивашка.
Не дожидаясь супружеской разборки, Стенька выскочил за дверь.
Природная любознательность не впервые тихонько подсказывала ему: Степан Иванович, обрати внимание! Вроде и слов никаких загадочных не было, и взглядов многосмысленных, однако есть нечто странное в отношении Ивашки Шепоткина к этому парню Нечаю. На бабу он орать горазд - надо полагать, и седьмая вода на киселе, нищий родственничек, должен был от него немало гнилых словес услышать. А Ивашка с этой здоровенной орясиной лучше, чем с родным сыном, обращается... Опять же, чего проще - Нечая за бабкой послать?
И что бы это значило?
Стенька поспешил через двор, опасливо поглядывая на кобеля Арапа. Но не Арап, а Нечай заступил ему дорогу.
- Чего тебе, свет? - спросил Стенька.
- Просьбишка у меня.
- Ну, говори!
- Возьми меня с собой! - выпалил Нечай.
- Куда, к бабке Козлихе, что ли?
- К бабке?..
Парень имел такой разочарованный вид - Стеньке поневоле сделалось его жалко.
- Ну, я заместо Марфицы за бабкой сбегаю, - объяснил ярыжка.