- От кого же он убегал с грамотой-то деревянной?
- Может, украл у кого?
- Для чего бы младенцу такие вещи воровать?
- Может, младенца послали грамоту передать, а за ним недобрый человек увязался?
- Точно!
Уже не понять было, кто высказал эту мысль, может, и двое сразу.
- И с чего мы взяли, что парнишка непременно при печатне кормился? спросил Богдаш. - Может, тот еретик Арсений нарочно кого из своих попросил сына или внука привести, чтобы с грамотой послать?
- Стало быть, родитель тот уже давно сынка ищет! - догадался Тимофей.
- Не хотел бы я сына в избе Земского приказа найти... - Семейка даже поежился.
- Сперва по родне, по знакомцам побегает, а потом добрые люди надоумят и до Земского приказа дойти... - Тимофей тоже пригорюнился. - Ох, грехи наши тяжкие... Знать бы, как парнишку кличут, - панихидку бы велел отслужить, ей-Богу!
- Ты, гляжу, уж и начал! - одернул его безжалостный Желвак. - Рано или поздно кто-то за парнишкой в Земский приказ явится, и тому человеку тело отдадут. Так надобно пойти в избу, где мертвые тела выставляют, и сказать смотрителю...
- Нет, - прервал Семейка. - Коли нас, конюхов, там увидят и услышат, как мы вопросы задаем, то сразу станет ясно, откуда ветер дует - из Приказа тайных дел! А вот подослать кого не мешало бы.
- А кого? - Богдаш почесал в затылке. - Наши-то знакомцы сплошь кремлевские. Придет, скажем, истопник Ивашка, а его и опознают, и подумают - что бы сие значило? В Верху, что ли, о парнишке знать хотят? Нельзя!
- А твою бабу? - предложил Данила. - Ты ж говорил, что нашел себе одну, чисто ходит и лицом хороша, у бояр служит. Пусть бы она пришла племянник, что ли, у нее пропал или крестник?
Богдаш как-то настороженно поглядел на Данилу.
- Дура она у меня, - признался, подозрительно долго перед тем думав. Все перепутает.
- За бабами это водится, - подтвердил Тимофей.
- Не за всеми! - возразил Данила.
Девки с Неглинки, с которыми он невольно свел знакомство и дружбу, были шалавы, но не такие уж дуры.
- А ты что, берешься умную сыскать? - полюбопытствовал Желвак. - Ну, Бог в помощь...
Он так это язвительно сказал, что Тимофей засмеялся, а кроткий Семейка, сторонившийся подобных бесед, улыбнулся.
- А что, и сыщу. Уговорюсь - добежит до избы, скажет, что братец пропал, расспросит...
- И выдаст тебя первым делом!
- Не выдаст!
- А кто такова? - Богдаш прищурился. - Не с Неглинки ли?
- А коли и так?
- Твоя, что ли?
Конюхи переглянулись. По всему было видно - не полюбилась им Федосьица.
- Да я ее полгода уж не видел, - честно сказал Данила. - Другая девка есть. Коли ей две или три деньги дать - и пойдет, и расспросит как надобно.
- Ну, денег нам Башмаков выдал достаточно, и как раз на такие нужды, заметил Семейка. - Завтра с утра сможешь свою девку подослать?
- С утра-то как раз и смогу!
Спозаранку Данила, лба не перекрестив, побежал в баню. В ту всем добрым людям известную, на Москве-реке, напротив Китай-города, куда нанялась служить Авдотьица.
Уходя с Неглинки, она решила - коли не полюбится служба, так можно и вернуться обратно. Служба полюбилась, хотя нанялась Авдотьица в самое горячее время, летом, когда печи в избах и домовые бани каждый день топить не велено, так что вся надежда - на общественную мыльню. Зимой же многие своими баньками обходились, хотя к хорошей девке-растиральщице все равно хаживали.
Топить печи и водогрейные очаги начинали с ночи, а ранним утром в бане было пусто - не такое место, куда чуть свет понесешься. Данила отыскал Авдотьицу на дворе, где она с другими девками носила воду.
- Бог в помощь! - сказал, кланяясь, и поманил пальцем - отойдем, мол, дельце есть.
Авдотьица кивнула, донесла коромысло с липовыми ведрышками до сеней и вернулась уже со свободными руками.
- Как нога-то? - спросила.
Когда Голован приласкал Данилу копытом, как раз сюда и потащили его товарищи лечиться.