Здесь остаётся только признаться самому себе, что ты — грёбаный извращенец.
Это так. Я — извращенец. Я хочу своего собственного брата. Хочу трахаться с ним. Да — я этого хочу.
Давно уже стал замечать, что парни привлекают меня не меньше, чем девушки. Гейское порно не вызывало отвращения, а, как и обычное, возбуждало. Но это желание — обладать своим братом… Откуда оно? Неужели было всегда? Сидело запертое, загнанное в чуланы бессознательного. И вот, когда попал в такие условия, оно раскрылось, вырвалось наружу.
Сора говорили, что наркотик вскрывает в человеке его звериную натуру, потаённые сексуальные желания, глушит контроль. Неужели я правда всегда этого хотел? Не осознавал, но хотел? И мои стыдные сны — сны, о которых никому никогда не рассказывал, которые пытался забыть и забывал, — подтверждают это. Ведь снилось же. Снилось…
Вздрагиваю от звука закрывающейся двери и резко вздёргиваю голову.
Харумэ.
Идёт ко мне и улыбается.
— Привет, котёнок. Рисуешь? Можно взглянуть? — говорит он и берёт со стола лист.
Запоздало соображаю, что ничего не убрал, и он увидит всё. Уже видит!
Он просматривает один рисунок за другим, и улыбка становится шире, а я хочу провалиться сквозь землю. Ведь там мои мысли, желания, я, полностью раскрытый, лежу как на ладони. Но когда Харумэ берёт смятый листок и разглаживает его, вжимаюсь в кресло и зажмуриваю глаза. Это тот самый вчерашний рисунок. Я его не выбросил, только смял. Идиот.
— Знаешь, котёнок, — голос у Харумэ мягкий, словно бархат, и такой же обволакивающий, — ты очень хорошо рисуешь. Эротические сцены просто загляденье. Я знаком с хозяином одного издательства, который заинтересуется такой мангой. Эта порно-фэнтези будет пользоваться популярностью. Подумай над этим.
Его пальцы касаются моей макушки, спускаются ниже, гладят по щеке, а я весь дрожу. Дрожу от предвкушения и возбуждения. Уже ни о чём не могу думать. Он поднимает моё лицо за подбородок, и я тону в его глазах. В этих жарких, пожирающих меня глазах.
— Не бойся своих желаний, малыш.
Дыхание обжигает шёпотом, а затем его губы касаются моих. Едва-едва, почти неуловимо. Сам тянусь к нему, подставляю себя, перехватываю инициативу, целую. Сам. Я делаю это сам.
Он отстраняется, облизывает мои губы и начинает выпрямляться, медленно расстёгивая верхнюю пуговицу рубашки. А взгляд манит, взгляд обещает много.
Я хочу всё!
Подскакиваю в кресле, становлюсь на колени, одним движением развязывая пояс юката. Затем быстро, как только могу, расстёгиваю его рубашку. Он улыбается, глядя на меня, и гладит по спине. А я скольжу ниже. Вот уже и ширинка. Спускаю брюки, бельё, обнажая член. Большой, налитый кровью член.
Как же я хочу его. Как же я чертовски его хочу!
Рот наполняется слюной, и я касаюсь языком головки. Дразню. Как и Харумэ дразнил меня поцелуем. Слышу тихий довольный стон, ловлю нетерпеливое движение вперёд и начинаю облизывать ствол. Медленно и жадно. Ладонь скользит по моей спине. Прогибаюсь, поднимаю попку, подставляю её и с наслаждением чувствую, как его рука стягивает с меня трусы, гладит ягодицы, ласкает дырочку. Ещё немного — и пальцы проникают внутрь. Бережно и настойчиво.
Да!
Протяжно стону и зажмуриваюсь от удовольствия, а затем заглатываю член, продолжаю ласкать языком.
Я — извращенец, и мне нравятся такие игры.
______________________________
13. Додзинси — термин для обозначения некоммерческих литературных журналов, самостоятельно издаваемых их авторами. В последние десятилетия распространился на мангу и другие проявления японской массовой молодёжной культуры. Чаще всего создаётся новичками молодого возраста и обычно не посылается издательским компаниям для последующей публикации. Она распространяется на собраниях авторов, по почте или на мероприятиях, посвящённых аниме и манге (ярмарки, фестивали).
14. Комикет (Comiket) — самая большая ярмарка комиксов, ориентирована на творчество начинающих мангак. Проводится 2 раза в год в Токио, Япония, и собирает около полумиллиона человек.
15. Регалии японских императоров (Сансю но дзинги), также известны как Три священных сокровища Японии — бронзовое зеркало Ята-но кагами, подвески из драгоценных камней (яшмы) Ясакани-но магатама и меч Кусанаги-но цуруги. Символизируют соответственно мудрость, процветание и мужество. Предполагается, что меч хранится в Нагое, зеркало в храме Исэ, а ожерелье — в императорском дворце в Токио. Так же предполагается, что регалии были утеряны в знаменитой морской битве между кланами Тайра и Минамото. Затем заменены на копии.
Комментарий к 21. День пятый: Ханаки
Не знаю, зачем в таких подробностях описала мангу, которую младшие близнецы собирались рисовать. Наверное, я просто мечтаю, чтобы кто-нибудь когда-нибудь нарисовал хоть что-нибудь по этой повести. На мангу мои фантазии даже не замахиваются, но о портрете мечтаю. Говорят, что это не вредно.
========== 22. День пятый: Харумэ ==========
— Привет, котёнок, — говорю я, глядя на испуганное лицо Ханаки, и подхожу к нему. — Рисуешь?
Конечно же, он рисует. Вон весь стол завален листами с набросками. Нужно будет сюда нормальный стол принести взамен этого недоразумения, чтобы рисовать удобно было.
— Можно взглянуть?
Он судорожно выдыхает, а я беру первый лист.
Красивый парень в распахнутой рубашке сжимает в руках меч. Утончённое лицо, развевающиеся волосы, обнажённый торс — всё нарисовано с любовью и тщанием, нет затёртостей или исправлений, линии уверенные и чёткие. На следующем рисунке два вооружённых парня стоят спина к спине, сплетясь руками. На третьем — парни, воткнув мечи в землю, уже льнут друг к другу, обнимаются.
Я непроизвольно улыбаюсь и кошусь на малыша. Он напряжён и не знает, куда деваться, и это подтверждает мои догадки. Он рисовал себя с братом, пусть и под личиной героев какой-то фантастической истории. Его желание настолько велико, что бесконтрольно выплёскивается в рисунках.
Бедный мальчик, а мы так непростительно долго не приходили к нему, целых два дня не утешали. Ну ничего, сегодня мы это исправим. Сегодня котёнок не будет одинок.
Рассматриваю один рисунок за другим и понимаю, что волей случая к нам в руки попал самородок. Два самородка. Это настоящий талант. Если сделать на основе набросков настоящую мангу и добавить чуть больше откровенных сцен, то эта манга будет продаваться. И весьма активно.
Под пальцами оказывается смятый в комок лист. Беру его, расправляю и чувствую, как губы растягиваются в довольной улыбке.
А вот и откровенная сцена, в которой один обнажённый мальчик раздвинул ноги второму обнажённому мальчику и, всунув пальцы в анал, ласкает языком член. И всё без цензуры, без засвета, всё прорисовано тщательно и со страстью. На такое можно и подрочить, особенно, если это будет не один кадр, а целая прописанная сцена.
— Знаешь, котёнок, ты очень хорошо рисуешь, — говорю я мягко и ласково. — Эротические сцены просто загляденье. Я знаком с хозяином одного издательства, который заинтересуется такой мангой. Эта порно-фэнтези будет пользоваться популярностью. Подумай над этим.
Наклоняюсь к нему и касаюсь шелковистых волос, глажу по щеке и вижу, чувствую дрожь возбуждения, что проходит волной по всему его телу. Мальчик уже завёлся. Хочу, чтобы он начал действовать сам.
Поднимаю его лицо за подбородок и шепчу:
— Не бойся своих желаний, малыш.
Затем касаюсь губ, лишь касаюсь. Дразню, заманиваю. И малыш не выдерживает. Сам тянется ко мне, тычется язычком, ласкает мой язык. Просит большего.
Но я отстраняюсь, выпрямляюсь во весь рост и с улыбкой жду.
Котёнок не медлит. Подскакивает в кресле, срывает с себя халат, затем начинает снимать рубашку с меня.
Какой нетерпеливый.
Глажу его по гибкой спине и с удовольствием наблюдаю, как тонкие пальчики расстёгивают ширинку и спускают брюки, обнажая мой уже набухший член.
Да, малыш, ты добрался до чего хотел. Действуй дальше!