Татьяна снова поблагодарила за ту ночь, рассказывала про детей, споры с матерью и свекровью, коллег, удручающее состояние мужа-овоща.
- Ты знаешь, - судя по тому, как она задержала дыхание это было самым важным во всей какофонии новостей, - Я... я так устала. Устала от него, понимаешь? Я люблю его, но теперь это не он. Есть возможность на месяц отвезти его в госпиталь, на реабилитацию, но что они смогут? Это просто передышка для меня. Но я... Я скажу это. Только тебе. Я очень устала. Я хочу, чтобы он ушёл. Понимаешь? Мне всё время кажется, что мой муж умер тогда, год назад, а его место занял живой труп, к которому я уже просто не могу относиться иначе как... как... как к ненужному подарку, который совесть мучает выбросить.
Татьяна запнулась, сжалась, очевидно, ожидая от меня "удара плетью" и осуждения.
- Я ужасна, да? - наконец напрямую спросила она, не выдержав моей нарочно взятой паузы. – Ведь он обеспечивал нас с детьми все эти годы, а когда стал бессильным, то я словно выбрасываю его… Я буду гореть в аду за это?
- Ты так говоришь, словно ты заставляла его заботиться о тебе и ВАШИХ детях. Ужасна ли ты? Нет. Понятны ли твои чувства? Вполне. Ты ведь человек, а не робот. Гореть в аду? Ты серьёзно? – я постарался вложить в свой голос максимум иронии и сарказма. Не знаю, что она там себе выдумала, но я же помню её «исповеди»: они всё решали с мужем сообща, в их маленьком мире царил порядок и взаимопонимание.
- Я всё равно думаю иначе, Саш. – печальный смешок и потупленный взгляд. – Мне кажется, что я… Я – падшая женщина. Приличные женщины так себя не ведут.
- А что плохого в том, чтобы быть неприличной? В прошлый раз это доставило тебе… и мне много удовольствия…
Татьяна вскинула на меня глаза, чуть задержав дыхание. Неужели она всё это время думала, что я притворялся?
- Я не стонаю ТАК для клиентов. – понизив голос, заверил её я.
Моя собеседница закрыла рот ладонью, не веря в услышанное: смесь недоверия, радости и смущения преобразили женское лицо, сделав его моложе. Она закусила нижнюю губу, было видно, что сильно, чуть не до крови.
И опять это странное чувство овладело мной. Без всяких стимуляторов, которые есть в каждом нашем номере, без порочных мыслей, без усилий, я ощутил желание. Со мной такое было впервые. Я сел на пол у её колен, взял из рук чашку и поставил на столик. Она вспыхнула, глаза с волнением смотрели на меня. Чашка была последним рубежом. Вторая моя догадка о причине, побудившей её прийти сюда снова, заплатить за время со мной, потерпела поражение.
На третьем месте довольно унизительно маячила мысль о том, что мне в прошлый раз не удалось дать ей тот рай, о котором она грезила. Каждая женщина грезит о чём-то подобном. А может она просто банально хочет физической разрядки? В отношения с тем же коллегой на работе - о да, я помню, что она рассказывала - Татьяна не может вступить по этическим причинам, ведь это будет официальная измена. А я... А что я? Я - оплаченная игрушка, за измену я не сойду. Это показалось мне настолько логичным, простым и изящным, что я даже с облегчением вздохнул.
- Ты вольна чувствовать, что угодно. - сказал я, надеясь, что это не прозвучит очень уж банально. - Я не имею права осуждать тебя. А Ты осуждаешь меня?
Я всё ещё сидел у её ног и не прикасался. Мы оба знали, зачем держится эта пауза и расстояние. Женское дыхание участилось, стало глубже: сердце явно начинало бешено биться.
- Не понимаю, - поправила она. - Я скорее не понимаю тебя. В прошлый раз я думала, что профессия как твоя - это очень постыдно. Однако... Ты тогда заставил меня почувствовать себя живой. И это оказалось очень страшно. Как-то после душа я стояла у зеркала и вдруг провела пальцами по своим плечам. Я никогда раньше так не делала. До тебя. Мне стало стыдно. Я оказалась не готова к тому вихрю эмоций и своих личных желаний, которые пробудились во мне после той ночи. Нет, я не говорю о... - она очень мило запнулась. - о сексе. Нет, ты не подумай, он был чудесен! Просто... Я не была готова к такому. К тому, что я думаю о себе. О том, чего бы мне хотелось. И я не знаю, что мне с этим теперь делать.
- И ты пришла с этим ко мне? Мне кажется, что тут нужен психолог.
- Да, ты прав. - она прижала пальцы к пухлым губам. - И я понимаю, как это выглядит со стороны! Я... ведь купила это время с тобой. Ужасно так звучит, никак не могу свыкнуться с этой мыслью. Мне очень стыдно за это. Прости меня, пожалуйста! Мне всё время кажется, что это должно быть унизительно для тебя. Не подумай, пожалуйста, что я вижу в тебе вещь! Нет! И ты прав. Надо заплатить психологу, но я пока не готова. Ведь к нему надо будет ходить регулярно, значит, заняться своими тараканами вплотную, а мне... Мне жаль времени на себя, понимаешь? Столько дел, столько людей, которые рассчитывают на меня, ждут от меня, помощи, поддержки, любви, одобрения. И я боюсь их подвести. Не знаю, насколько хватит моих сил, но разве я могу их подвести?
Я не был уверен, нужен ли ей мой ответ. Я сам запутался, растерялся. И мне кажется, что все эти вопросы Татьяна задавала сама себе, озвучивая вязкие мысли снова и снова. Она тонула в них, тщетно пыталась выбраться, используя старые методы, а они не работали. Единственное, чем я мог помочь ей, так это остановить поток самобичевания.
Я протянул руку к лицу собеседницы и провёл пальцами по щеке, затем почти невесомо погладил нижнюю губу большим пальцем.
Её зрачки... Снова большие, манящие. Они завораживали меня.
Встав на ноги, я уверенно потянул Татьяну за собой, повёл к кровати.
Она, рвано выдохнув, повиновалась.
- Я... Я пришла не...
- Шшшшш, - прошептал я. - Я слушал тебя очень внимательно. Теперь - твоя очередь.
Как и в прошлый раз, я наклонился к ней, ожидая первого шага.
В этот раз она медлила, сжимая мои руки в своих и поглаживая пальцы.
- Ответь мне на один вопрос, - насмешливо попросил я. Татьяна взволнованно подняла на меня глаза. - Как такое может быть: у тебя трое детей, а ты так смущаешься, когда речь заходит о процессе, который к ним привёл. Ты так играешь со мной?
- Но это же очень личное. Разве нет? Кроме мужа у меня никого никогда не было. До тебя. И я ни с кем никогда такие вопросы не обсуждала. Поэтому...
- Что ты хочешь сейчас? - спросил я.
- Не знаю, - беспомощно улыбнулась она. - У меня в голове столько всего, что я ничего не понимаю.
- Тогда я буду сегодня решать за тебя. - предупредил я. - Раздевайся!
Я приказал ей это тихо и очень твёрдо. Татьяна облизнула губы и повиновалась. Комплект нижнего белья был явно новым, белым, кружевным. Она была в чулках и поясе к ним: сколько сюрпризов! Она неловко прикрыла руками мягкий живот и отвела взгляд.
Я откинул одеяло на кровати и мягко подтолкнул её. Татьяна, чуть дрожа, легла.