Он так и не смог произнести те страшные слова о том, что Джек может не захотеть больше знать его.
Джек приподнял его лицо за подбородок.
— Рамлоу…
Брок нахмурился. Джек никогда не называл его так.
— Заткнись. И кто..?
Не требовалось уточнять вопрос – кто в ответе за его жизнь. Самому Джеку до чёртиков не хотелось зависеть от благосклонности Пирса.
— Я.
Броку едва хватило сил выдохнуть это слово. Он ждал какой-то иной реакции.
— Я. Круг замкнулся, Джеки. Теперь, чтобы жить - нам придется беречь его.
Джек перехватил левую руку Брока, удержал за запястье, нащупав уже знакомый выступ.
— Это оно?
Брок кивнул. Ему было откровенно страшно.
Джеку было плевать, он понял главное. Понял, что теперь самый большой его страх – страх пережить Брока – остался в прошлом. Смерть с разницей в сутки? Что ж. Лучше было бы уйти вместе, но он согласен и так.
Прижавшись губами к скрытому напульсником запястью, он развернул руку Брока и следом поцеловал центр его ладони. Брок смотрел выжидательно, с опаской. Джек, наконец, улыбнулся.
— Я сейчас скажу глупые слова, но… Я всё же хочу, чтобы они прозвучали. Я люблю тебя.
***
Сопящий на диване, Джек самую малость отвлекал Брока. Укрытый двумя куртками, он лежал спиной к Броку, отвернувшись от света, но, к сожалению этот самый теплый свет настольной лампы слишком заманчиво обрисовывал контуры его тела.
У Брока случился перманентный стояк на фоне работы. И, в принципе, можно было бы не сдерживаться – Пирс всё равно не рвался домой, а кабинет, он же – тренерская, позволял устроиться довольно уютно.
Брока останавливало не неудобство и не близость чужих ушей. Его останавливал небольшой кусочек сплава на основе вольфрама. Чёртов сердечник чёртовой пули, та ее часть, что застряла в спинной пластине бронежилета.
С коих пор, беря в заложники очередной денежный мешок, рядовые, на вид, бандиты сажают снайпера так, что его не замечает ни местная правоохранительная элита, ни отряд профессионалов.
Хорошо, пусть даже снайпер. Тогда с коих пор у таких, в общем-то, заурядных снайперов такие патроны? Не рядовой ствол, не рядовой патрон. Слишком уж много случайностей для какого-то обдолбанного прожигателя жизни.
Охота была не на него. Он был приманкой. Не вкусной даже, но приманкой.
Охотились на отряд. Причём вероятнее всего – на командиров, на него или Джека. Охотились не на пустом месте – их либо сдали, либо заказали. Почему-то идею о том, что это дело рук Пирса он отмёл сразу. У того не был очевидных мотивов, зато была масса более простых и эффективных возможностей. Они оба были его с потрохами и хорошо делали свою работу, хоть еще и недолго. Теория о том, что они уже успели нажить себе врагов, не была беспочвенной.
Как рекомендовал в своё время Уилсон, как подсказывал Пирс, Альфа под новым командиром создавала себе новое имя. Нельзя быть лучшим и не иметь недоброжелателей – это грёбаная аксиома. Нельзя получить право убивать людей и ждать, что тебя будут встречать с распростёртыми объятиями.
Пирс хвастался ими как двумя породистыми псами. Стоило устаканиться делам внутри его личного отряда, и он принялся кататься по всему миру якобы в целях координации филиалов организации. Координации проходили весело, с огоньком.
Руководство ГИДРы умело развлекаться. Видимо, сказывались десятилетия, проведенные организацией в самых глубоких норах.
Ведомственные квартиры в самых дорогих комплексах. Огромные яхты. Элитные рестораны. Роскошные машины.
Толпы людей в дорогих одеждах. Моря дорогой выпивки.
И они двое за спиной главы американского филиала ГИДРы, выбивающиеся из любой толпы. И хоть остальные так же приводили своих ручных собачек, Пирс не скрывал своих под дорогими костюмами и побрякушками. Они в открытую демонстрировали себя: чёрная форма без знаков отличия, бронежилеты, оружие. Вооружение было лёгким, но их сторонились, и Пирс шёл как король сквозь расступающуюся толпу, будто показывая, что Америка всё ещё на верхушке пищевой цепочки.
Он нарочито выделял их, во всём.
Ни с кем больше рядом не стояла охрана во время конфиденциальных переговоров. На них косились, но быстро привыкли к странностям Пирса до такой степени, что начали пытаться в открытую клеиться к ним, стремясь заручиться их расположением, почуяв их влияние. Якобы случайно коснуться, состроить глазки. В основном знаки внимания оказывали яркому и подвижному Рамлоу. Женщины – и из числа телохранителей, и из руководящего состава - пытались угостить его выпивкой или закусками, прижаться. Он благосклонно воспринимал их, но стоило Пирсу сделать подзывающий жест – и он мгновенно оказывался за его спиной. Или уже за спиной Рамлоу вырастал невозмутимый внешне Джек, и любой, мало-мальски понимающий язык тела, видел, как расслаблялись напряжённые плечи командира, и можно было сделать вывод – ловить нечего. Это было заметно, даже если не видно было меток, скрытых тугими рукавами футболок.
Пирс хвастался их верностью, послушанием, и силой – само собой, они раз за разом доказывали, что занимают своё место по праву. Ими любовались на вечеринках, как на экспонаты редкого музея, которые можно ещё и потрогать руками. На демонстрационных боях, спровоцированных нетрезвыми уже людьми, занимавшими совершенно разные ступени в иерархии Организации. Да и после них зрелище было даже горячее… Пирс, к слову, почти не пил, снисходительно улыбался и принимал ставки, чуть не по загривкам трепал своих телохранителей. Мэй и Джош многозначительно молчали, остальным было плевать – они отрабатывали свои деньги.
Когда Пирс отпускал их, оставаясь развлекаться, они пользовались всеми привилегиями службы: горячий душ, мягкие чистые простыни люксовых номеров, еда и напитки в номер, если Пирс по своему обыкновению не успел накормить их за своим столом, практически с рук.
У них просто не могло не быть врагов, и Брок обязан был найти виновных.
За себя бы он просто убил, может даже быстро и безболезненно.
За попытку навредить его – теперь уже точно его – отряду – он бы заставил рискнувших страдать. За лишний синяк на его бойце, за сломанный ноготок Мэй, за хотя бы тень угрозы…
За смерть Джека, за ранение, едва не оборвавшее окончательно его жизнь, за свою пару он собирался мстить так, чтобы от посмевших это спланировать остались лишь страшные байки о том, как они страдали, как страдали те, кто был им дорог. Пусть говорят, что нельзя мстить невиновным, но в том и была их проблема – для Брока виновны были все…
Было уже довольно позднее утро, когда Брок поднялся из-за стола и с удовольствием потянулся. Джек спал здоровым сном уставшего от тяжелой работы человека. Брок знал, сколько сил занимает такое восстановление. Воздух в тренерской был густым от запаха отличного кофе, но даже он не будил Джека.
Собрав в стопку бумаги, Брок задёрнул жалюзи и поплотнее закрыл дверь. Если повезет – Джека разбудят пришедшие на тренировку бойцы Альфы. Если нет – этот сурок проспит еще долго, Брок успеет обернуться.
***
Брок, как обычно, вошел, не дожидаясь отклика. Пирс с интересом осмотрел его.
— Вы не спали сегодня, Брок?
Чесанув отросшую щетину, Брок легкомысленно кивнул.
— Да , сэр.
— Как там Джек?
Неподдельный интерес в словах Председателя заставил Брока умилиться.
— Отсыпается.
Пирс прошел к своему столу, и, наконец, кивнул на бумаги в руках Рамлоу.
— Хорошо. Вы что-то хотели?
О, Брок много чего хотел. Вырвать собственными руками глотки тем, по чьей вине ему пришлось встать на колени, к примеру. Но для этого их нужно было найти.
— Да, сэр.
Сев в кресло напротив стола Пирса он разложил принесенные документы.
— Мне не давала покоя наша операция. У меня есть основания считать, что нас подставили.
Пирса очевидно проняло. Он подобрался на своем кресле, перестал улыбаться. Очки застыли, наконец, в его руках.
— Так что там произошло, Брок?