Кусок побитой молью фланели, под которым не может укрыться и десятилетний ребенок настолько маленький! Одно хорошо - ужин все-таки скоро принесут. Интересно, чем они здесь кормят?
- Будете шуметь - командир стражи коридора прикажет заковать в кандалы, - пригрозил находившийся за дверью стражник. - Или перевести в подземные этажи. А в тех камерах - воды по колено.
- Тогда я не буду шуметь, - я отошел и равнодушно сел на узкую деревянную кровать. Тьфу, ублюдки!
Я несказанно обрадовался, когда очень издалека донеслись десять ударов колокола с храма Митры, стоявшего во дворе тюрьмы. Туда водили неопасных заключенных. Отлично! Значит, скоро принесут поесть!
Рано радовался. Вот прозвонили первую четверть, затем вторую, я задремал и проснулся лишь когда отбивали полночь. Еду никто не принес. Они что, меня голодом хотят уморить?
Вдобавок я пить захотел. И еще кое-чего, о чем при дамах не упоминают.
Наконец-то! Зашуршал отлично смазанный засов, тихо звякнула снаружи связка ключей. Но вдруг у меня заколотилось сердце - а если это убийцы? Задушат или зарежут, а может быть оттащат в пыточную, вызнавать, где находятся мои приятели-заговорщики... Не скажу, что я умею хорошо драться кулаками, но хотя бы пару синяков я им сумею поставить прежде чем умру! Или вцеплюсь зубами в шею...
Но нет, рано напугался. Дверь распахнулась, за ней стояли двое, виднелся деревянный столик на витых ножках и тележка со столовым прибором.
Ничего себе! Это что, специально для меня или так кормят всех заключенных? Безмолвные стражи Железной башни внесли стол в мою камеру, накрыли парчовой скатертью, поставили серебряные тарелки, два шандала со свечами, кувшины с символом пуантенских виноделов и несколько блюд, накрытых серебристыми начищенными крышками. Притащили два кресла. В камере сразу стало уютнее, а у меня аж слюни потекли.
Тюремные служки вышли, однако дверь почему-то не закрыли. В полутемном проеме виднелись стражники, остававшиеся в коридоре. Меня так и подмывало усесться за стол и начать долгожданную трапезу. Но постойте... Почему накрыто на двоих? У меня что, будут гости? Только бы не моя матушка! Тогда лучше сразу повесится, мучений меньше... Впрочем, разве могла она столь быстро приехать из поместья?
В коридоре раздались шаги. Твердые, уверенные. Но что самое интересное - эта походка мне была знакома.
- Прикройте дверь, - произнес низкий голос, обращенный к стражникам. И марш отсюда! Будете подслушивать - вздерну.
Я обессилено опустился в предложенное тюремщиками кресло. Руки почему-то дрожали.
* * *
- Привет, Хальк! Извини, пришлось задержаться...
Это он! Конан! Самый настоящий! Его речь, которую не спутаешь ни с чьей другой, его руки со шрамом на тыльной стороне правой ладони, прищур его глаз, его манера отбрасывать пальцами волосы со лба и кривить угол рта в усмешке... Даже серьга в ухе - его любимая, простое тонкое золотое колечко с единственным синим камешком.
Только откуда он тут взялся?
Сказать, что я был поражен - значит, ничего не сказать. Конан, не обращая внимания на то что я превратился в сидячую статую, прошелся по камере своей чуточку тяжеловесной, но одновременно очень упругой походкой, потрогал влажные стены и ругнулся по-киммерийски. Это словечко, "льюги", я слышал от него много раз и произносил он его всегда с одинаковой интонацией.
- Я, кажется, им приказал, чтобы посадили в нормальную камеру, ворчал Конан. - Уж прости, Хальк, что так вышло...
- Грозили в кандалы заковать, - слабым голосом наябедничал я. - Конан, я полагал, ты с остальными...
- В кандалы! - возмущенно воскликнул варвар. - Сетовы отродья! Ты что, буянил, бестолочь?
Он отодвинул свое кресло и уселся за стол напротив меня. Налил вина (разумеется, только себе - у него привычка такая) и неожиданно замолчал.