- Мы только что вспоминали о заговоре против меня, который провалился по чистой случайности! Кто был одним из главарей, случайно не помнишь?
- Это случилось давно, - решительно пресек начинающуюся свару Конан. Итак, меня должны были убить и ты прибыл полюбоваться на то, как меня зарежут или отравят? Какова подоплека? Когда это должно было случится?
- Через сутки, - честно ответил Страбонус. - В твоем дворце. Все подготовлено, остается лишь... Ну, сам понимаешь. Ладно, я открою тебе все подробности...
* * *
Я уже несколько раз упоминал о вещах, которые я не люблю. Ненавижу подземелья, кислое пиво, терпеть не могу, когда аквилонские дворянки называют меня "милой собачкой" (это когда я нахожусь в обличье волка) и совсем не переношу сильную жару. Теперь этот список пополнился.
Я ненавижу политиков! Королей, канцлеров, герцогов и прочую шушеру! Они вечно кроят загадочные морды, объясняются намеками, строят какие-то козни, непонятные простому смертному и оправдывают свои бесчестные выходки некоей "высшей необходимостью" и "государственными соображениями"!
Я знаком с Конаном достаточно давно. Он всегда был нормальным человеком. Любил выпить, подраться, втягивал всех приятелей в какую-нибудь авантюру, а потом сам же вытаскивал нас из неприятностей... В принципе, он таким и остался. Но теперь к его положительным качествам добавилось несколько отрицательных. Прежде всего - эта малоприятная черта, которую многоученые мужи называют "государственной мудростью".
В общем, скажу я вам, той ночью Конан надул Страбонуса, будто распоследняя базарная торговка, продавшая лопуху-вельможе крытую амальгамой свинцовую безделушку в качестве древнего кхарийского украшения из белого золота. Я слушал разговор варвара и кофийца, и изумлялся. Неужели король Кофа такой дурак? Или это мы дураки, а он старательно изображает из себя развесившего уши болвана и делает вид, что верит всем словам Конана?
Мне показалось, что Страбонус купился на рассказанную киммерийцем легенду. Варвар с серьезным видом заявлял, что, если трон не будет возвращен законному государю, в "кровавом огне всеобщей войны" сгинут все государства Заката; что Конан (настоящий, имеется в виду) никогда не хотел ни с кем воевать; что если двойник останется на троне, под угрозой будет не только Офир, но и корона Хоршемиша... Словом, варвар старательно изображал из себя несправедливо обиженного, благочестивого и просвещенного монарха. Я старательно кивал, а в самые драматические моменты его сбивчивого рассказа вздымал глаза к потолку, тихонько поддакивал и говорил: "Все образуется, Ваше величество".
Страбонус каменно молчал, а в его глазах искрились льдинки. И смотрел он на нас, будто на двух помешанных.
- Если я помогу тебе вернуть корону, - заговорил кофиец, когда Конан остановился перевести дух перед тем, как начать все сначала, - что я получу взамен на эту услугу?
- Хотя бы собственную жизнь, - усмехнулся Конан. - По-моему, этого достаточно.
- Это только по-твоему, - голосом завзятого лавочника перебил Страбонус. - Обещаешь, что снизишь налоговые сборы с кофийских купцов?
- Обещаю, - варвар кивнул и посмотрел на иноземного венценосца отвратительно правдивыми голубыми глазами.
- Та-ак, - Страбонус задумчиво почесал подбородок. - Еще вернешь разрешение моим торговым кораблям плавать по Хороту и Алимане в пределах Аквилонии. Потом отзовешь из Кофа проповедников-митриацев. Они изрядно мешают моему придворному волшебнику Тсота-Ланти. Старик нервничает...
- А может, тебе еще луну с неба достать? - возмутился Конан. - Между прочим, делами религии занимаюсь не я, а главный жрец Валамир. С ним и договаривайся! Храмы в моей стране королю не подчиняются.
- Досада какая, - вздохнул кофиец. - Хорошо.