— И какого же рода услуги я должна буду оказывать?
— Ничего такого, миледи, — поспешил успокоить он. — Просто наблюдать, смотреть и делиться этим со мной. Со своей стороны я гарантирую вам безопасность и достойное вознаграждение.
— Должна вас разочаровать, мне это не интересно, Ваша Светлость. Боюсь, вы зря потратили время.
— Ну, что вы, — герцог взял меня под руку, — разве может общество столь прекрасной женщины быть тратой времени? Запомните, Лиз, — он остановился и посмотрел мне в глаза, — я ваш друг.
— Возьму это на заметку, Ваша Светлость.
Я написала о нашем разговоре Елизавете. Наверное, нужно было упомянуть и здоровье королевы, но вдруг, совершенно некстати, я испытала угрызения совести. Марию окружали шпионы и доносчики: Норфолк, епископ, я и еще Бог знает сколько людей.
В последние несколько дней ее состояние ухудшилось. Она не выходила на улицу и почти все время проводила в постели. Я видела, насколько сильна ее боль, хоть королева и не показывала этого.
— Этот дурень врач утверждает, что я беременна, — скрежетала она зубами, пока я утирала пот с ее лба. — Вздор. А все-таки, как жаль, что у меня нет наследника.
— У вас есть сестра, Ваше Величество, — робко напомнила я.
Другие фрейлины находились за дверью, и кроме нас в спальне были только три молоденьких служанки.
— Еретичка и дочь этой змеи Болейн! — рявкнула королева. — Я пыталась вразумить ее и вернуть в лоно истинной веры, но эта девчонка… ооох… — Мария снова скривилась от боли.
В покоях стояла духота и неприятный запах, но этот безмозглый врач запретил открывать окна и шторы. Можно подумать, вонь и тусклое мерцание свечей пойдут кому-то на пользу.
— Тише, тише, Ваше Величество, — я протянула ей стакан воды. — Простите меня за эти слова, я просто хотела сказать что-то, что успокоило бы вас.
— Иногда лучше молчать.
— Еще раз прошу меня простить.
Я действительно не злилась на нее и не могла даже представить каково это – терпеть столь сильную боль. Боль душевную и физическую.
Своими размышлениями я поделилась с Ричардом. Он разделял мою позицию, но напомнил о том, что в первую очередь мы должны думать о собственном будущем.
— У меня есть Анна и ты. Есть Маргарет. Королева скоро умрет, ты знаешь это не хуже меня, Лиз. Что будет тогда? Думаешь, я желаю Марии зла?
— Нет. Я так не думаю, потому что знаю тебя. Но это очень тяжело. Понимаешь, я… Я так запуталась, Ричард! Все оказалось не так, как я ожидала. Я думала, что королева чудовище и ненавидела ее, а теперь… Где правда?
За несколько месяцев, проведенных при дворе, я чувствовала себя постаревшей на тысячу лет. Постоянное ожидание, подглядывание, подслушивание, все эти тайные переписки… Казалось, во мне не осталось ничего от себя прежней. Дворцовые интриги убивали в людях все лучшее, выжигали душу, оставляя только самые низменные чувства – алчность, честолюбие и жажду наживы. Но хуже всего – я понимала, что становлюсь такой же.
— Я так боюсь, что мы потеряем друг друга.
— Не потеряем, — Ричард прижал меня к себе. — Все будет хорошо.
— Как ты можешь обещать это? — я подняла голову и посмотрела ему в глаза.
— Потому, что я твой муж и дал клятву тебя защищать. А еще я люблю тебя, — добавил он тихо.
Комментарий к Глава 19. Кто вы, леди Стенсбери?
группа в контакте - https://vk.com/lena_habenskaya
========== Глава 20. Капкан ==========
Мария, определенно благоволила мне, но я по-прежнему не знала, как трактовать ее расположение. Королева изъявила желание, чтобы я находилась рядом с ней прогулках, трапезе и богослужениях. Иногда, в часы отдыха, она отсылала других фрейлин, и мы оставались наедине и много говорили: Ее Величество оказалась умной и приятной собеседницей, к моему удивлению, даже не лишенной чувства юмора, пусть и весьма специфического.
— Я знаю, что вы и ваш муж протестанты, — сказала она однажды.
— Тогда почему мы все еще не в Тауэре?
Я говорила спокойно, но пальцы предательски теребили подол платья. Мария заметила это и улыбнулась краешками иссушенных губ.
— Если сжигать всех протестантов, Англия совсем останется без дров.
Я могла бы поспорить с этим заявлением – епископ Поул не пожалел бы и последнее дерево на острове, если бы королева дала ему отмашку творить все, что вздумается. «Иногда лучше помолчать, Лиз», вспомнились мне слова Марии.
— Конечно, это меня печалит, — продолжала она. — Тем более, что таких, как вы, при дворе гораздо больше, чем можно подумать.
Но говорили мы не только о религии. Иногда, когда ей ненадолго становилось получше, королева пускалась в воспоминания и рассказывала о своем детстве: о том, как мать играла с ней в прятки в лабиринте, а отец заваливал дорогими подарками.
— А, знаете, Лиз, судьбы моей матери и Анны Болейн похожи гораздо больше, чем можно подумать. Они обе были игрушками в жестоких руках моего отца.
Другие фрейлины, видя это, исходили бессильной злобой. Хотя, почему бессильной? Мне ли не знать, что большие дела часто делаются руками маленьких людей. Изабелла перестала изводить меня злобными придирками и теперь, напротив, приветливо улыбалась, не забывая интересоваться, как прошел мой день. Вполне вероятно, что Поул или кто-то еще наказал ей следить, и хитрая испанка наблюдала за мной, как хищник. Даже ее улыбка напоминала оскал.
С каждым днем я чувствовала, что мои силы подходят к концу, и взять их было неоткуда. По ночам мне часто снился Фитфилд-Холл и, бывало, что просыпаясь, я лежала с закрытыми глазами, цепляясь за иллюзорный мир, потому что знала – открою их, и все исчезнет.
— Я хочу домой. Хочу обратно в Нортумберленд.
Было раннее утро – редкий момент, когда нам с Ричардом удавалось остаться наедине. Солнце пробивалось сквозь мутные стекла, в воздухе кружились пылинки. Я наблюдала за тем, как ветерок колышет портьеры и думала о нашей спальне в Фитфилд-Холле. Все здесь казалось чужим и враждебным, я засыпала и просыпалась с внутренним напряжением и ожиданием неминуемой катастрофы.
— Я тоже, — признался Ричард.
Он лежал на спине, закинув руки за голову. Сонный, взъерошенный и до замирания сердца родной. Я придвинулась ближе, положила голову ему на грудь и улыбнулась, почувствовав, как крепкая рука опустилась на мою спину.
Нужно сказать ему. Я долго набиралась решимости, подбирала слова и не знала, как он отреагирует. Если честно, мне самой еще не до конца верилось. Сердце заколотилось сильнее, ладони вспотели. Давай же, Лиз. Просто соберись и скажи это.
— Я вчера была у доктора Клиффорда, — собственный голос показался мне каким-то чужим.
Ричард нахмурился и серьезно посмотрел на меня.
— Ты не говорила, что плохо себя чувствуешь. В чем дело? — он приподнялся.
Я набрала полную грудь воздуха и выпалила на одном дыхании:
— У нас будет ребенок.
Сердце билось с такой силой, что казалось, еще чуть и сломает ребра. Я глядела на Ричарда, пытаясь уловить реакцию на его лице.
Он немного помолчал.
— Ты уверена?
— Доктор Клиффорд сказал, это так, — затаив дыхание, я не отводила от него глаз. — Ты… ты не рад?
Ричард продолжал смотреть на меня и, к своему облегчению, я заметила, что взгляд его потеплел.
— Это прекрасная новость, Лиз, — он улыбнулся, хоть все еще и выглядел растерянным.
Если честно, мне и самой не до конца верилось. Я беременна. Внутри меня маленькая жизнь. Ребенок. Мой и Ричарда. От этого делалось и страшно и радостно.
— Тебе нужно вернуться в Фитфилд-Холл, — его взгляд посерьезнел. — Здесь и без того опасно, а в твоем положении…
— Знаю, знаю, — торопливо перебила я и прильнула к нему, — я собираюсь написать Елизавете и все объяснить.
— Она поймет, — уверенно сказал Ричард. — Но я останусь здесь. Кто-то должен держать руку на пульсе.
Я знала, что он это скажет. Мы все еще выполняли свою работу. Именно сейчас, когда обстановка при дворе накалилась до предела, Елизавете были нужны доверенные люди.