Джилиберто отличается большой физической силой и упорством. Он столь осторожно, бережно опустил матрац со спавшей на нем Эммой в ящик дубликатора, что та даже не проснулась. Через час все было кончено.
Я так и не понял хорошенько причину, заставившую Джилиберто продублировать жену в нарушение всех законов божеских и человеческих. Он рассказал мне с обезоруживающей наивностью, что был безумно влюблен в Эмму, не мог без нее жить и поэтому решил, что верхом счастья было бы иметь две чудесные жены. Возможно, он говорил все это искренне (Джилиберто всегда бывает искренен), и нет никаких сомнений, что он по-своему был влюблен в Эмму и, как ребенок, восхищался ее красотой. Но я убежден, что он продублировал Эмму совсем по другим причинам - из жажды приключений и геростратовского желания "посмотреть, что из этого выйдет".
Я спросил у Джилиберто, а не пришло ли ему в голову посоветоваться вначале с женой, попросить у нее разрешения на столь необычный эксперимент. Джилиберто покраснел до корней волос. Оказывается, он не только не спросил у Эммы согласия, но даже подмешал ей в питье снотворного, чтобы она крепче спала.
- Ну и каково тебе теперь с двумя женами?
- Они обе еще спят. Завтра видно будет, что и как.
На следующий день, вероятно, ничего особенного не произошло, во всяком случае Джилиберто не позвонил. А потом мне по делам пришлось на две недели уехать из Милана. Я заранее знал, что по возвращении мне придется вызволять Джилиберто из беды, как в тот раз, когда он подарил жене своего начальника оригинальный паровой пылесос, а тот взорвался, причем не на полу, а у нее в руках.
И в самом деле, едва я приехал, меня позвали на семейный совет. Кроме нас с Джилиберто, на нем присутствовали две Эммы. Кстати, у них достало ума надеть "знаки различия". Вторая, незаконная жена, повязала волосы простой белой лентой, что придавало ей монашеский вид. Одета она была в платье Эммы Первой и, по всему судя, это ее ничуть не волновало. Разумеется, продублированная Эмма лицом и зубами, прической, походкой, цветом волос и кожи совершенно походила на "оригинал". Даже голос у нее был таким же мелодичным. Но я заметил, что Эмма Вторая сильно простужена.
Против всяких ожиданий Джилиберто и обе его жены пребывали в отличном расположении духа. Джилиберто был страшно горд, и не столько своим подвигом, сколько тем, что обе Эммы отлично ладили между собой, хотя его заслуги тут не было никакой. Я не мог скрыть своего восхищения ими. Эмма Первая относилась к своей копии с поистине материнской заботливостью.
Эмма Вторая отвечала ей глубоким уважением и дочерней привязанностью.
Эксперимент Джилиберто, с любой точки зрения достойный лишь осуждения, подтверждал, однако, теорию имитации: новая Эмма, произведенная на свет в возрасте двадцати восьми лет, сохранила не только внешность прототипа, но и тот же образ мышления. Эмма Вторая с подкупающей искренностью рассказала мне, что лишь через три дня после рождения она убедилась, что является первой синтетической женщиной в истории человечества, если, конечно, не считать довольно сходного случая с Евой. Родилась она в состоянии сна, так как "Мимете" продублировал и снотворное, которое текло в венах Эммы Первой. Когда же она пробудилась, то уже знала, что зовется Эмма Пероза Гатти и является уроженкой Мантуи, а также единственной законной женой бухгалтера Джилиберто Гатти. Она отлично помнила все, что отлично помнила Эмма Первая. Например, свадебное путешествие, имена "своих" товарищей по школе, все подробности религиозного кризиса в юности, о котором Эмма Первая не рассказывала ни одной живой душе.