Были, конечно, разные отвлекающие моменты быстро текущей бакури-анской жизни, как то: завтрак, обед, ужин с прекрасным домашним вином, принесённым из посёлка Толей Дрыновым, Вадиком Савченко и Гугой, бра-том Нонны. Весёлые разговоры о том, о сём, с шутками и прибаутками. Топ-ка дежурным по чердаку железной печи, создающей потешную иллюзию лондонского камина при открытой настежь чугунной дверце, когда видно, как извивающееся красными и голубыми языками жаркое пламя и курящееся струйками белого дыма уносятся с гудением в трубу. А постреливающие сырые дрова превращаются в тлеющие, подёрнутые серым нежным пеплом угли настоятельно требуют помешать их закоптившейся кочергой, чтобы до-бавить живительного кислорода. Смена согревающего компресса, на основе разбавленной чачи, лечащего мою вывихнутую ступню, с последующим ту-гим бинтованием её крест-накрест эластичным бинтом, что, неизменно пос-меиваясь, делал всегда Толя Дрынов, топорща свои жёсткие усики. И другие мгновения, со своими резонами, колоколами и отметинами, между прошлым и будущим. При всём при том я ни на минуту не забывал, что обещала придти ко мне Нонна.
И это заполняло моё сознание крупным планом.
XXXI
С большим напряжением душевных сил я едва дождался утра следую-щего дня, когда после завтрака и казавшегося мне невыносимо медленным уходом лыжников на искрящиеся снежные склоны Кохты, на чердак явились три девицы под окно. Это были очаровательные создания природы, три гра-ции, носившие редкие древнегреческие имена: одну из них звали Нонна, дру-гую Шура и третью Мура. Я спросил по секрету у Нонны на ушко, едва удержавшись, чтобы не коснуться его губами:
- Её правда, что ли, зовут Мура?
- Правда. А что здесь особенного? У вас же есть песня про Мурку. Мурка, Маруся Климова. Муру тоже, возможно, зовут Марусей.
Шура и Мура, как выяснилось позднее, из моих разговоров с Нонной, приехали в Тбилиси из Москвы на киностудию "Грузия-фильм" по програм-ме культурного обмена между братскими союзными республиками. Грузин-ская киностудия, получившая широкое признание во всём кинематогра-фическом мире, как раз в это время, по заказу Министерства культуры СССР совместно с Государственным Комитетом "Госкино СССР", снимала доку-ментальный фильм об исторических, архитектурных и культурных памят-никах древнего Тбилиси на фоне знаменательных достижений народного хо-зяйства республики. Шура выступала в роли ассистента заместителя звуко-режиссёра, а Мура - тоже ассистента, но по монтажу. Нонна же, к моему нес-казанному удивлению, смешанному с восхищением, подрабатывала на съём-ках фильма консультантом по отдельным историческим местам грузинской столицы и её окрестностей, по которым она проводила иногда экскурсии, имея мандат от экскурсионного бюро республиканского общества "Знание".
Вот на этой культурной почве девицы и познакомились между собой. А познакомившись поближе, нашли много общего и подружились. Во время небольшого перерыва в напряжённых съёмках, вызванного зимними канику-лами студентов, которые в обычные учебные дни виртуозно увиливали от за-нятий и принимали активное участие в массовках, изображая толпы восхи-щённых иностранных гостей, которым посчастливилось лицезреть досто-примечательности преображённого Тифлиса, девицы отправились в Баку-риани. Чтобы недельку-другую отдохнуть, позагорать под горным солнцем, подышать свежим горным воздухом и заодно посмотреть, со скрытой надеж-дой, как жизнерадостные молодые люди катаются на горных лыжах, оставляя после себя на снегу красивые извилистые следы.
Все три девицы были незамужние, на редкость скромные и целомуд-ренные и втайне мечтали - я был почти уверен в этом - как можно скорее и безболезненнее, естественно, по большой и чистой любви, переступить ту зыбкую грань, которая во все времена разделяет дам и барышень. Все три были молоды, налиты под завязку жизненной силой и хороши собой. Хотя Нонна, надо прямо здесь сказать, заметно выделялась из этого дивного ряда совершенно особой, загадочной, восточной красотой, и обе смазливые моск-вички безоговорочно признавали за ней первенство. Тем более что она обла-дала не только совершенством изумительных внешних данных, но и необык-новенной живостью ума.
Когда эти три грации, как было обещано накануне Нонною, появились для проведения капитальной уборки у нас на чердаке, сияя глазами и обво-рожительными улыбками, я обомлел. Я сразу обратил внимание, что все они были одеты в совершенно одинаковые замызганные серые халатики, пере-хваченные в тонких талиях (не решаюсь назвать их осиными, дабы избежать банальности) грубыми верёвочными поясками для обозначения их божест-венных фигур. Из-под халатиков выглядывали байковые шаровары грязно-лилового цвета, с неотстиранными следами масляной краски, а ноги девушек были погружены в поношенные резиновые сапоги, неопределённого удобно-го размера, и болтались там, как хотели. Я подумал, что эту незатейливую рабочую одежду девицы, скорее всего, одолжили на время у посудомоек и уборщиц пищеблока и туристских номеров. И, как видно, не без помощи вез-десущего Гуги, находившегося в приятельских отношениях с обаятельным директором турбазы Сократом, своим кунаком.
На головах у прелестных девушек красовались разноцветные сатино-вые платочки, повязанные на манер ударниц трудового фронта эпохи первых пятилеток, когда железной волею вождя всех народов огромная страна была вздёрнута на дыбки и семимильными шагами двигалась по пути индустриа-лизации и коллективизации, готовясь показать злонамеренному капитали-стическому окружению кузькину мать.
Из-под красной косынки у Нонны игриво высовывался подрагиваю-щий, при балетном движении с носка на пятку, хвостик иссиня-чёрных волос. Из-под синей косынки у Шуры выползала тяжёлая русая коса, которая на мягком, чуть подпрыгивающем ходу владелицы этого чуда била её по кру-тым ягодицам, похожим на два спрятанных под шароварами школьных гло-буса. А из-под белой, точнее сказать, когда-то белой косынки у Муры заман-чиво выглядывали короткие рыжеватые кудряшки, вызывавшие нескромные мысли сугубо мужского интереса.
Девушки принесли с собой тряпки и тазики. Моё ведро тоже пригоди-лось для бесперебойной подачи воды. Я был уверен, что для этой работы, то есть подноса воды с первого этажа на чердак больше других подходит Шура. Она была рослой и на вид могутной - широкой в плечах и в спине. Как пока-зала практика дальнейшей ударной работы, я не ошибся. Она носила полное ведро воды играючи и не думала уставать.
Перед тем как приступить к работе, девушки признались мне:
- Вчера Гуга рассказал нам вашу забавную историю про девочку Сэру и её мать Стеллу. Мы так смеялись, что с нами чуть родимчик не приклю-чился. А Мара даже описалась. Это что, реальный факт вашей биографии? Или, признайтесь, всю эту историю вы сами придумали.
- Это, девочки, не факт, а было на самом деле, - сказал я, посмеиваясь.
Девушки звонко рассмеялись, а Нонна вдобавок крикнула: "Браво!". Мне понравилась их неподдельная весёлость, особенно меня вдохновила Нонна своим искренним одобрением, и я стал трепаться напропалую, чего раньше за собой никогда не замечал по причине крайней стеснительности.
- Вы знаете, милые девочки, - начал я с места в карьер, - это было не-давно, но уже довольно давно. Я тогда ещё учился в строительном институте Моссовета и, признаюсь, любил лоботрясничать. Моя мама снимала на лето дачу в посёлке "Раздоры", который находился рядом с деревней Барвиха, расположенной на берегу Москва-реки. Тогда это было заурядное место под Москвой, которое вороватые богачи ещё не успели как следует разнюхать и оценить. Дачу в Барвихе, Раздорах или в Жуковке мог снять любой обыкно-венный человек, не обременённый лишними деньгами. Среди дачников было много молодёжи, к которой, как вы сами, надеюсь, понимаете, я отношу и себя тоже. Мы нахально купались в Москва-реке. Я употребляю это слово "нахально", потому что там была запретная зона. Почему она была зап-ретной, я объяснить не могу. Но мы манкировали всеми запретами в силу своего опасного возраста. Это была весёлая игра. Среди нас было много хороших пловцов. Говорю это без ложной скромности. Мы зарывали свою одежду в песок, а потом шли в реку и смело плавали сколько душе угодно. Вскоре появлялся милиционер, разбуженный обычным по тем временам по-дозрительным стуком деревенских жителей, любителей общественного по-рядка. Милиционер издавал соловьиные трели своим свистком и делал нам знаки рукой, чтобы мы немедленно покинули запретную акваторию и уби-рались подобру-поздорову. Мы показывали ему шиш и переплывали на дру-гой берег реки. Там мы ложились на траву и с интересом наблюдали за ох-ранными действиями блюстителя закона и запретов.