Толя Дрынов, со свойственной ему прямотой, сделал важное заявление, не попавшее, как это ни странно звучит, ни в одно из средств массовой ин-формации, даже в местную газету "Божомская Правда":
- Ну и дураки же мы набитые! Ехали в такую даль, за многие сотни ки-лометров, чтобы ходить в гору пешком. С таким же успехом мы могли бы за-ниматься этим онанизмом у себя в Туристе. И денег сколько бы сэкономили. И времени тоже.
- Что ты, Толя! - возразил ему на это Лёша Куманцов. - Разве можно сравнивать с каким-то вшивым Туристом здешнюю красоту, живительный воздух, чистейший снег и макароны по-флотски? Ничего страшного, похо-дим пешком вверх. Зато вниз - на лыжах! И не где-нибудь в овраге, а в на-стоящих горах. Это тебе не хухры-мухры.
А Вадик Савченко, как всегда, высказался язвительно, тем более что пребывал в состоянии эмоционального напряжения от ожидательной трево-ги: скоро ли он снова увидит Нонну и предложит ей сфотографироваться.
- Знаешь, Толя, что я тебе скажу? Это, правда, к тебе не относится, но по разряду мозгов все люди делятся на дураков и умных. Дураки - это те, кто не понимает, что он дурак. А умный - это тот, кто понимает, что он дурак.
- Ладно вам, философы! - не утерпел я. - Кончайте пустой трёп, на-доели до чёртиков. Потопали на Кохту. Там наверху и засупонимся.
И мы пошли, с силой тыкая носками негнущихся ботинок в слежав-шийся снег, положив лыжи на левое плечо и придерживая их на перевес ле-вой рукой, а правой опираясь сложенными как бы в единое целое лыжными палками сбоку и тоже в снег. Мы шли друг за другом цепочкой: впереди То-ля Дрынов, наш "чичерон", за ним след в след Вадик и Лёша, замыкал вере-ницу я, воображая, будто я опытный лыжник. За нами хвостом тянулась не-много извилистая ступенчатая тропа, погружённая в синюю тень.
Слева от нас медленно отступал назад густой пихтовый лес с шапками снега на хвойных лапах. Я втягивал носом воздух, стараясь уловить смоля-ной дух хвои, но обоняние моё оказалось не столь совершенным, чтобы что-нибудь почувствовать. Справа, сбоку от огромной чаши глубокого снега, виднелся крутой склон, на котором торчали верхушки низкорослых деревьев и кустарника. Толя остановился и сказал, что там когда-то сошла лавина, вроде бы и не очень большая, но она погребла под собой шестерых молодых людей: трёх девушек и трёх парней. Об этом трагическом случае ему расска-зывал их тренер Юрий Михайлович Анисимов, которого все звали Юм.
Много лет спустя, когда я уехал в Приэльбрусье работать там на строи-тельстве базы отдыха, туризма и спорта, я близко сошёлся с Юрием Михай-ловичем, мы были соседями по лестничной клетке жилого дома и быстро подружились. И он много раз повторял мне эту историю, видно, она глубоко запала ему в душу и до конца жизни не оставляла его. Он говорил мне: "Я не могу передать тебе этого жуткого ощущения, когда светит яркое солнце и у тебя на глазах гибнут молодые люди, которых ты привёз сюда учиться гор-ным лыжам. И ты ничего не можешь сделать. Душат слёзы, и замирает серд-це и, и оно стремительно прячется в пятки".
Когда мы добрались до верхней границы леса, начался крутой подъём по узкому заснеженному ребру, пока ещё с небольшими снежными карниза-ми, надутыми, как выражаются гляциологи, метелевым переносом. Нередко обламывание под собственной тяжестью таких карнизов является причиной схода лавин. "Как мы будем спускаться на лыжах по такому крутяку, ума не приложу!" - думал я, пыхтя, как паровоз. Уверен, что и другие, идущие пе-редо мной, думали то же самое. И уж совершенно точно, пыхтели очень по-хоже. Однако все молчали, потому что, во-первых, было не на шутку страш-но, а во-вторых, лёгкие, рот, язык (так называемый речевой аппарат) были заняты тяжким и частым перебивчатым дыханием.
Наконец мы достигли вершины. Там уже стоял на мощной стальной опоре поворотный шкив будущей кресельной канатной дороги. Но у нас не было сил его разглядывать. В изнеможении, бросив лыжи в снег, мы повисли своими подмышками на воткнутые в снег толстые бамбуковые палки, часто-часто дыша и постепенно приходя в себя, пока ещё не имея сил оглядеться.
- Ну, вот мы и на месте, - неуверенно проговорил Толя Дрынов, дыша, как загнанная лошадь. - Эта гора называется Кохта-2. Здесь всегда прово-дятся соревнования по специальному слалому и слалому-гиганту. Скорост-ной спуск не проводится, не хватает длины склона.
- Если есть Кохта-два, то, по логике географических понятий, где-то поблизости должна находится Кохта-один, не так ли? - высказал неожидан-ное предположение Лёша Куманцов. Он любил задавать вопросы в самые неподходящие моменты жизни.
- Да вот же она! - показал рукой Толя. - Можно сказать, ближайшая соседка. Или даже родная сестра. Ха-ха-ха! Надо спуститься немного вниз, вот по этому перешейку, и ты - там. С Кохты-один, в сторону села Митарби, ведут великолепные склоны, мягкие, ровные, длинные. Причём все они ис-ключительно хорошей северной экспозиции, что может продлить лыжный сезон вплоть до мая. Но на этих склонах никто не катается. Нет подъёмников. Но обещают когда-нибудь поставить.
- Какая к чертям северная экспозиция! - начал раздражаться обычно уравновешенный и сдержанный Лёша Куманцов. - Ты же физик, чёрт тебя побери! Взгляни, который час, и посмотри, где находится солнце. Чисто за-падный склон. И даже, возможно, юго-западный.
- Правда? - удивился Толя. - А я думал, северный. - Он немного сму-тился и засмеялся. - Впрочем, какая разница! Кататься-то всё равно нельзя. Хоть северный он, хоть не северный.
Наверху дул ровный ветерок со стороны далёкого моря, прикидывался паинькой, как будто бы никогда в жизни не бушевал, не безобразничал и не надувал опасных карнизов. И только теперь мы стали оглядываться, озирая открывавшиеся с вершины сказочные виды. Впереди, насколько хватало зор-кости глаза, царили величественные горы. Они стояли якобы хаотично, и бы-ло непонятно, где они связывались в хребты. Они были похожи на островер-хие шапки и таяли в мареве, скрываясь в некую волшебную страну, которая то возникала, то пропадала.
Горы впереди казались разноцветными, подкрашиваясь нашими за-щитными очками в колдовские тона. Большинство из них выглядели туман-но-белыми, но были и голубые, и розовые, и сиреневые, и даже синие. Они таяли в дымке и вновь возвращались на свои места яркими, загадочными и притягательными, как все настоящие горы.
- Красотища просто жуткая! С ума можно сойти, - тихо промолвил Лёша Куманцов, потрясённый игрой света и тени, необычными очертаниями горных кряжей в стороне от Главного Кавказского Хребта.
В непомерной дали возвышалась, загораживая полнеба, огромная гора, похожая на скопище белых и светло-серых кучевых облаков. А может быть, это действительно виднелось скопище кучевых облаков, похожее на боль-шую гору. Кто их к чёрту разберёт! Сразу не поймёшь, то ли облака, похожие на гору, то ли гора, похожая на облака.
- Послушайте! - воскликнул с радостным восторгом Вадик Савченко. - По-моему, это виден Арарат. А за ним - Турция. Вот где мы с вами нахо-димся, я просто не верю своим глазам.
- Сам ты Арарат, - возразил я лениво. - Ты разбираешься в великих го-рах так же, как в коньяках. Что у тебя было в школе по географии? Я пола-гаю, кол с минусом. Никакой это не Арарат, вот что я тебе скажу. Это обык-новенный Килиманджаро, и там вовсе не Турция, а Африка, страна Танзания. Там живут крокодилы, обезьяны, носороги, львы, слоны, антилопы и по-пугаи. И всех их лечит добрый доктор Айболит.