- Вот и ладно, тогда и накопаешь червей. Все твои будут, а пока не порть урожай, отправляйся домой.
"Раз взялся, так и будет норовить поиски продолжить. Так теперь не жалко, пусть ищет. С паршивой овцы, хоть шерсти клок. Пусть копает картошку, дело не лёгкое". - Рассудила Агафья и крикнула вслед:
- Сосед, слышь, сосед? Расчёт картошкой.
В эту ночь Агафья выбрала момент, когда луна зашла за тучу, взяла жестяную коробку и выскользнула во двор. За ворота не выходила. В ночном полумраке бесшумной тенью миновала задний двор, одолела невысокий плетень, и направилась к плакучей берёзе, той самой на которой повесили её мужа. В дом Агафья вернулась тем же путем, также тихо и незаметно, но без коробки в руках.
Всю следующую неделю сосед, не разгибаясь, копал картошку на её огороде. Оставалось уже совсем немного. Агафья стояла на крыльце, смотрела на кусок черной земли, изрытый так, будто на нём не картошку копали, а кроты норы рыли. Но ей было не до смеха. Вот дороет оставшиеся ряды, обозлиться, что зазря старался, как-то себя поведёт? Она вернулась в дом, закутала в полотенце заранее напечённых пирогов и отправилась к соседке, поблагодарить, за то, что та послала мужа помочь по-соседски, выкопать картошку.
-Там кули с картошкой, что твой заработал, одна к одной, отборная, под навесом стоят. Так что забирайте. Ну и спасибо тебе, - Агафья чуть усмехнулась краешком губ. Но соседка, будто не слышала её, нервно выглядывая в окно, наконец, не выдержала:
-Много ещё осталось?
-Я уходила - чуть больше пары рядков.
Тут на крыльце послышались мужские шаги, и в дверь вошёл сосед. Потный, грязный и мрачный.
-Ну, спасибо вам, соседи, - Агафья прижала руки к груди, - за помощь, за доброту душевную.
Однако муж с женой замерли друг напротив друга:
- Более негде! Более негде! - передразнил жену, подражая её голосу. - Дура! У-у- у! Дура!
-Так может, ты это копал... мелко? А? А-а-а!
-Пойду я... - Агафья смотрела на этих людей, и ей вдруг показалось, будто это две огромных крысы, ощерившись, готовятся прыгнуть друг на друга.
-Иди! - крикнули в один голос!
Глава 11 Ненаглядная, горькая
Поезд прибывал в Артёмовск ранним утром. Евдокия, погруженная в свои воспоминания, почти не спала прошедшей ночью. Однако раскачиваться некогда, надо собирать детей.
- Евдокия, не суетись! Кроме этой сумки, еще три. Поэтому я сейчас перенесу их в тамбур. Поезд остановиться, сниму ребятишек на платформу, потом сумки. Минутное дело. Ну?
Наконец поезд лязгнул буферами, зашипел паром и остановился. От Артёмовска до посёлка геологоразведки Одиночный надо было ещё добираться. И Константин, усадив семейство на вокзале, пошёл узнать: как насчёт попутки? Не прошло и получаса, когда он запыхавшийся, но довольный вернулся назад.
-Слышь, Евдокия, считай, нам повезло! Машина идёт груженая запасными частями для буровой. Я договорился. Ты едешь в кабине, а я с... мужиками, - глянул на сыновей, - в кузове.
Полуторка прыгала по ухабам дороги, по которой даже трактор пробирался с трудом, особенно в дождливую погоду. Евдокия придерживала живот руками, стараясь, лишний раз не подпрыгивать на жёстком сиденье.
После рождения второго сына, казалось, жизнь приобрела хоть какую-то стабильность. Тогда у неё появился паспорт, пусть с чужим именем, но жить можно. Геологоразведка переезжала с места на место. Старший сын Виктор родился в посёлке Бурный, да какой посёлок? Буровая вышка, барак, да несколько рубленных домов. Не прошло и двух лет, в мае пятьдесят третьего родила второго сына - Мишу, жили уже в посёлке Ямный. Тут название само за себя говорит. Существовали такие посёлки недолго, уезжала геологоразведка - исчезал посёлок. Из Ямного переехали в Шипилинск. Там родился Саша - их третий сын, названный так в честь деда. И вот теперь они возвращались в посёлок Одиночный, она опять ждала ребёнка.
Наконец машина, прогромыхав на дорожных кочках, остановилась. Всё, добрались до дома.
На дворе стояла весна. У соседей родился сын. И они пригласили на крестины. Евдокия идти отказалась, До родов оставалось совсем немного, да и старших одних оставлять не хотела. Но против того, чтобы сходил Константин, ничего не имела.
-Я не долго. Посижу и домой. Всё-таки крестный! - Хоть и по секрету, но окрестили новорожденного. Судя по гостям, секрет знала вся геологоразведка и не знала, если кого спросить вслух. В наглаженных брюках, свежей рубашке и шляпе, Константин отправился в гости.
Солнечный луч, полыхнув по оконному стеклу, скрылся за верхушками деревьев. Пора купать ребятишек, да спать укладывать, а Константина всё нет. Это называется "посидеть недолго"! Одной трудно с тремя сорванцами и круглым животом. Надо печь истопить, воды наносить и нагреть. Прислушалась: лёгкий, торопливый топоток на крыльце. Кто бы это? Запыхавшаяся соседка, хватаясь то за грудь, то за голову затараторила прямо с порога:
-Так там... это... драка. Костя твой чевой-то с мужиками не поделил.
-Его... побили... - села на табуретку Евдокия.
-Вот и я говорила им - побьёт!
-Говори толком!
-Да чего говорить? Сама счас всё увидишь! Ой, матушки мои! - И кинулась в дальний угол кухни. А на крыльце послышалась какая-то возня и тяжелые шаги. Евдокия так и села, в ужасе ожидая избитого в кровь мужа. Наконец дверь распахнулась, и она увидела подошвы его новых штиблет, потом просунулся сосед, который держал его колени, потом втиснулась вся остальная процессия.
-Господи! - прошептала Евдокия.
-Ты уж прости, хозяйка. Токмо по-другому никак... - пятеро мужиков положили на диван связанного верёвками по рукам и ногам Константина. А сверху аккуратно пристроили шляпу. - Ты до утра его не развязывай, а то кто его знает, что на уме держит? А уж к утру проспится... - и, пятясь задом, вышли из дома.
-Вот, я и говорю... не справитесь, а они... ну вот, связали, - и вздохнула облегчённо.
-Ох, шла бы ты... домой, - открыла дверь Евдокия.
Что мужа Бог силой не обидел, это Евдокия знала. Посёлок Одиночный состоял из старого посёлка и нового, между которыми по таёжной топи проложили деревянный настил. В новом посёлке жили работники геологоразведки. А все коренные жители - в старом посёлке, там же находился магазин. Снабжали геологоразведку в первую очередь, то есть, тушенка, сгущенка и все остальные дефициты почти не переводились. Поскольку в такую даль ежедневно не набегаешься, а в семье четверо сыновей, Константин запасался товаром каждый раз после получки. То приносил на плече куль сахара, то ящик масла, или тушёнки, мешок муки то же никогда не переводился. Кроме продуктов завозили промышленные товары, например: тюль на окна и ковровые дорожки. А совсем недавно Константин как обычно после получки отправился за покупками, а назад вернулся с ножной швейной машинкой. Тяжёлый деревянный ящик и всю её конструкцию так и притащил пешим ходом на спине.