Я не представлял, что собираюсь сделать, просто сорвался с места. Такой вопиющей несправедливости и гнусной подлости я попросту не ожидал, поэтому набросился на парня в спортивках в порыве затмевающей разум злости. Мы завалились на парту, он прижимал мою голову к груди и бил коленом в живот, промахнулся несколько раз и угодил чуть ниже, отчего я только сильнее завелся. Я ничего не видел, но бил, вкладывался в каждый удар, иногда чувствовал под кулаком крышку парты, но чаще – его мягкие бока. Парни скандировали “бей! бей! бей!”. Девчонки визгливо призывали нас остановиться. На спину мне обрушивались тяжелые удары Смуглого, но я не мог вырваться, чтобы на них ответить. В класс влетела учительница и, наконец, все закончилось.
Меня трясло от обиды и злости. Адреналин бурлил в крови. Я пытался контролировать дрожь в голосе, объясняя классной, что произошло. У этих подонков была своя версия. Учительница сохраняла беспристрастный вид, но по глазам было видно, что ни черта она им не верит. Видимо, эти подлецы и раньше создавали много проблем. Ей пришлось спросить у всего класса, как все было. Ученики отмалчивались, ковыряли ногтями парты, смотрели в окна, на линолеум, друг на друга – лишь бы не в глаза учительнице.
Только рыжая, моя рыжая, вывалила всю правду. Господи, я видел ее негодование, когда она, поджав губы, стрельнула глазками в учеников. Как же в этот миг она была прекрасна. Я хотел поцеловать ее в тот же момент, но она на меня даже не смотрела. И вообще, почему я так уверен, что она сдала этих придурков не во имя справедливости, например, а чтобы спасти меня? Самонадеянный болван.
Я просил классную не звонить матери, ведь не я затеял драку. Она внимательно слушала, затем положила руку мне на плечо.
– Хороший ты мальчик, – сказала она. – Но давай впредь договоримся, что любой конфликт можно разрешить, не размахивая кулаками.
– Но ведь они же… – начал я.
– Это касается и их, – продолжила она. – А с ними у меня будет отдельный разговор в присутствии их родителей и директора школы.
Я промолчал. Вечно эти взрослые заладят свое. Как будто уместно “мирное решение конфликта”, когда твоего друга уже избивают.
Тех подонков на следующих уроках не было, чему я в душе радовался: запал поутих, им бы не составило труда вздуть меня. Я знал, что рано или поздно они вернутся, и тогда… Все эти мелкие, наглые тупицы мстительны. Трусливы и мстительны. Уж я уверен, что припрут нас где-нибудь целой толпой.
***
– Что думаешь делать? – спросил меня Прилипала после уроков.
– Есть предложение? – поинтересовался я.
– Криса сегодня опять в школе не было. – Прилипала выжидающе смотрел.
– Ты же говорил, что у него какие-то проблемы дома, – напомнил я.
– Это я так думаю. Он ведь ничего не рассказывает, а ты ходи, волнуйся, думай, серьезное что-то случилось или ерунда какая. Но все равно, как бы там ни было, он зачастил с прогулами.
– Хорошо, давай проведаем.
По дороге мы только и вспоминали лучшие моменты драки. Делились эмоциями, хвастались ссадинами и сбитыми костяшками. Прилипала недоумевал, как остались целы диоптрии. И это действительно было удивительным, учитывая удар ногой в нос. Он раньше не дрался вот так, по-серьезному. Всегда стремился “решать конфликт мирно”, с помощью переговоров. На переговоры, однако, было мало похоже. Его задевали, а он повторял свое “отвали” да “иди к черту”.
– Но сегодня у тебя буквально сорвало крышу, – заметил я.
– Они могли увидеть мои комиксы, понимаешь? – спросил Прилипала.
– Ну и что?
– А то.
– Странный ты.
Они все были соседями, можно сказать. Прилипала с Толстяком жили в доме около школы, а Крис – в доме напротив. Мы долго терлись у подъезда, ожидая, пока кто-то войдет или выйдет, ругали домофоны. Через минут пять со стороны остановки подошла старушка. Мы помогли ей забросить две тяжеленные клетчатые сумки в лифт, которые она каким-то чудом тащила в одиночку, а сами побежали лестницей.
Дверь никто не открывал. Прилипала нажимал и нажимал кнопку звонка, прислушиваясь, когда тот затихал.
– Да может, его дома нет? – не выдержал я.
– Где ему еще быть? – отмахнулся Прилипала и нажал кнопку.
Птичье щебетание не прекращалось минуты две.
– Убирайтесь, – послышалось из квартиры.
– Открывай, – приказал Прилипала, на что получил тот же ответ. – Открывай эту чертову дверь или я надеру тебе задницу! – прокричал Прилипала. – Поверь мне, я могу.
Молчание. Крис словно обдумывал услышанное. Щелкнул замок, дверь со скрипом отворилась. Крис посмотрел на нас и, пошатываясь, побрел в комнату. Мы проследовали за ним. В нос ударил перегар. У кровати валялась пустая пивная булка, на столике у окна стояли еще одна. Крис забрался на верхний ярус кровати и улегся лицом к стене.
– Ты что, надрался? – спросил Прилипала, словно не мог поверить своим глазам.
Крис не ответил, придвинулся ближе к стенке, когда Прилипала попытался его развернуть.
– Что происходит? – настаивал он. – Ты можешь не быть таким мудаком и все рассказать?
– Чего тебе надо? – тихо спросил Крис.
– Что случилось?
– Ничего.
– То есть, ты просто напился?
– Ага.
– Дерьмо! Опять он за свое. А ну, давай выкладывай, что, дери его, произошло?
– У меня когнитивный диссонанс, иди к черту.
– Посмотрите на него! – воскликнул Прилипала. Он начал трясти кровать. Когда Крис никак не отреагировал, то схватил его за ногу и почти стянул на пол. Крис сел, уставившись на него сверху покрасневшими глазами.
– Я спал, – сказал он.
– Чего тебя в школе не было? – спросил Прилипала.
– Спал, – ответил Крис.
– Почему?
– Иди ты.
– Черт бы тебя побрал, – прошептал Прилипала. – Черт бы тебя побрал!
– Может, нам лучше уйти, – вмешался я.
– Да, идем. Пусть делает, что хочет. Как будто мне больше заняться нечем.
Прилипала бормотал что-то себе под нос, пока мы спускались. На улице его попустило.
– Чего ты так переживаешь? – спросил я. – Ничего с ним не случилось. Живой.
– Он мудак, понимаешь? Посмотрите, у меня проблемы, но вам я ничего не скажу. Я – мужик, поэтому напьюсь и буду плакать в подушку.
– Ну, если не хочет он говорить, что поделать-то?
– Он мой друг, а друзья должны, понимаешь? Должны всем делиться.
– Ты говорил, что он никогда ничего не рассказывает.
– Это меня и выводит. Ведет себя, словно мы просто соседи. А завтра придет, главное, как ни в чем не бывало.
Прилипала вызвонил Толстяка. Он вышел через пять минут, говорит, оторвали от рассказа. Он как раз дописывал концовку.
– Что это у тебя с губой? – спросил он у Прилипалы.
– Подрался, – ответил тот, с каплей гордости в голосе.
– Да ты что! – воскликнул Толстяк. – Выкладывай.
Прилипала начал рассказывать. Я поправлял и дополнял, где было нужно. Боялся, что он вспомнит начало, как я сидел, пытаясь не замечать происходящего. Боялся, что расскажет Толстяку, а тот, в свою очередь, Крису. В итоге меня попрут из компании. У них ведь стоят друг за друга, а я, шантрапа такой, никому и даром не нужен.
Но ничего такого не произошло. Я засомневался, а видел ли Прилипала вообще что-нибудь.
– На “ютьюбе” уже есть? – поинтересовался Толстяк. – Все бы отдал, чтобы увидеть, как вы разделались с цыганом.
– Да он разве цыган? – спросил я.
– Не-а, просто он сильно бесится, когда его так называют, – ответил Толстяк. – Ладно, черт с ним. Как насчет пятницы, сходим? Спина уже не болит, можно и подвигаться.
– Куда это? – спросил Прилипала.
Я тоже не понял, о чем он.
– Да вы шутите, что ли? Этот-то еще ладно, стекла могли запотеть, поэтому не увидел, но ты куда смотрел? В школе же на входной двери висит трехметровое объявление.
– И прямо-таки трехметровое?
– Почти. – Толстяк выжидающе смотрел на нас, но потом понял, что мы действительно не знаем, о чем он тут толкует. – Дискотека в школе. В пятницу. Идем?