«Ну, клайнес тойфель, марш р-райн!» 3 – скомандовал один из них, и я поспешно забрался в кочегарку. Греясь у топки, грызя хлеб с рыбой, я рассказал им свою историю, а ночью они укрыли мои ребра старой брезентовой курткой и, замедлив ход поезда, помогли сойти. Промелькнул последний вагон, и я зашагал к поселку.
Войти в село я побоялся. Утром, подкараулив, как из одного дома ушли хозяева, заглянул к ним в гости и навел там порядок по своему усмотрению. Подобрал себе одежду по вкусу, поел творога со сметаной и пошел во Фленсбург.
Тетрадь третья
Год 1945
Встретил своих друзей из Остзее бад. Они тоже наконец добрались до Фленсбурга.
Начинаем потихоньку привыкать к мирному времени, но это нелегко: грохот танков и тягачей все еще продолжается. Танки все прибывают и прибывают, уже весь город запружен ими. Говорят, что их готовят против русских. Немцы на эти танки озираются так, словно они и не воевали с русскими, словно сочувствуют им. И не дай бог сказать какому-нибудь фрицу, что скоро будет «нойес криг», – он тебя убьет.
Живу теперь у Психа и его компании.
Из тюрьмы освободился человек, которого в городе хорошо знает и боится определенная категория людей. Величают его Псих, хотя он, конечно, совершенно здоров. Его друзья – Обезьяна, Человек во мраке и Хвост – готовы днем и ночью исполнить любое из его повелений. Псих – король ночных дельцов, не самых крупных, в порыве злости он способен чего доброго убить. Меня они прозвали «Лисенок». Я с ними очень подружился. Это уже почти то, о чем я читал в книжках. Только Психу не нравится, что я записываю свою жизнь. Он мне категорически запретил писать о некоторых подробностях. Но он зря беспокоится – я и сам не дурак.
Еще познакомился я с человеком, который тоже пользуется в ночном мире большим авторите-том, хотя имеет вполне приличное положение и в дневном. Это Чухкади, по прозвищу Жирный. Он, безусловно, жирный, но и мудрый. Чухкади – босс. Босс даже для таких, как Псих. Чухкади спекулянт, но сказать так при нем по меньшей мере неблагоразумно: он «предприниматель». У него в городе свой дом, и, если верить слухам, не один. Разъезжает он в новеньком «опель-капитане» и всегда в обществе высокооплачиваемых женщин. Ко мне он относится хорошо и зовет своим другом («майн юнге фройнд»). Псих и все его подданные состоят у него на службе, и он очень заботится о благополучии полезных ему людей. Ведь это он раздобыл для Психа и его компании домик в портовом районе. Дом этот теперь – наша штаб-квартира. Пустует она лишь тогда, когда мы уходим по делам. Дела у нас самые разнообразные и чаще всего в районе Шлезвига.
* * *
Я стал певцом в портовом кабаре.
Как-то, когда у нас был Чухкади, я пел в нашем логове для себя и своей братии. Схватив меня за ухо, Чухкади сказал: «Уши у тебя что-то большие, но, должно быть, музыкальные», – и повел меня в «Гонолулу», хозяин которой пользовался иногда его услугами. Меня заставили продемонстрировать свое искусство, и с тех пор я хожу (когда нет более важных дел) в кабаре и выступаю в сопровождении гитар. Посетители – матросы, солдаты, грузчики и проститутки из портовых борделей – относятся ко мне приветливо, даже сердечно. Мои песни им, видимо, нравятся и, наверное, я тоже. За это я могу каждый вечер заказать себе столик и угощаться в свое удовольствие. И пока я угощаюсь, ко мне подходят поклонники моего таланта и мешают есть. Одним обязательно надо похлопать меня по плечу, другие во что бы то ни стало хотят выпить со мной, а третьи лезут целоваться. В кабаре меня зовут Буби, и, как бы там ни было, должен признаться – мне это очень лестно. Однако песни – это между прочим.
С Чухкади разъезжаем по многим городам в западной зоне, а иногда проникаем даже в Бранденбург. Цель таких поездок – познакомить меня с нужными людьми.