Шли после занятий по Тверскому бульвару. У нее еще сапоги смешные – голенища широкие, а ноги тонкие. Рассказывает что-то. Киваешь. А сам, как пес, ловишь носом и брюхом весенний воздух. Она после зимы бледная, профиль грустный. Хочется взять его в ладонь.
На улице почти тепло. Говоришь ей: торопишься? Она радуется, головой качает: нет. Ты: посидим? Сел на скамейку. На колени показываешь в шутку. Она смеется, cела рядом, смотрит. Вот черт! Так смотрит – что хоть сердце из груди доставай. Но ты собрался, сосредоточился. Начал. Ты ж умеешь, когда соберешься. Говоришь-говоришь, и знаешь, какие у тебя глаза сейчас. Семьдесят восемь раз знаешь, если с форой. Потом еще стихи, ты ж умеешь. «Невинно, с той же простотой, с какой зовут на чашку чаю, мне все изменят – вплоть до той, которой я еще не знаю»…
Конец ознакомительного фрагмента.