– Ну, это как-то уж чересчур… – вяло отозвался по этому поводу Мировой.
– Ты уж точно слишком сгущаешь краски! – поддержала его Мария Степановна Бобрина. – Прямо какая-то теория заговора сплошная. Во всем виноваты масоны…
– Жидомасоны! – усмехнулся Олег.
Но Бархатова не сдавалась. Видно, что-то ее грызло. И она, глядя прямо в глаза Мировому, сказала:
– Ведь клянутся же братья такими страшными словами: «Пусть гортань моя будет перерезана, язык мой исторгнут, и тело мое, на части рассеченное, предано на съедение псам и хищным птицам или сожжено, а прах мой пусть будет развеян без погребения по воздуху, и самая память моя пусть будет мне всегдашним поруганием и гнусным для потомства примером». А его товарищ добавляет при этом: «Чтобы у живого меня сердце мое исторгнуто, ежели я измену сделаю, было». А мастер еще подсыпает перцу: «Да буду я живой в гроб положен и брошен в пространное море».
– Ну, скорее это такая фигура речи, чем реальная угроза. Тем более в наше время! – парировал Олег Павлович.
– Почему же фигура речи? – продолжила Бархатова. – Ведь повесили же итальянские масоны своего банкира прямо под лондонским мостом?..
За столом повисла тишина. Вроде так болтали о том о сем, как приличные люди, и тут начали говорить о вещах неприятных и опасных. Зачем же так?
Конец ознакомительного фрагмента.