Они обменялись взглядами, ангел все еще выглядел немного ошеломленным, а демон вопросительно поднял бровь, его сердцебиение все еще отдавалось эхом в ушах, когда остатки адреналина, который он только что испытал, растворились в его крови.
— И что же, черт воз-зьми, это должно оз-значать, а? — спросил Кроули, слишком встревоженный, чтобы прогнать шипение из своего голоса.
Азирафаэль только слегка озадаченно посмотрел на него, а затем пожал плечами, его глаза вернулись к женщине, которая уже исчезла из виду.
— Я… не знаю, мой дорогой, — сказал он, наконец, приглушенным голосом, как будто он был внутри церкви, а не стоял на вершине продуваемого ветром холма.
— С тобой все в порядке, ангел? — спросил Кроули, не менее озадаченный, чем сам Азирафаэль, бессознательно сгибая руку, которую пожимала женщина.
Это было странно, но он не мог понять, что именно в этом было странным. Это не было больно, и это не было совсем неприятно или что-то в этом роде. Это было просто так — странно покалывало.
— Да, — сказал Азирафаэль, и его голос был таким тихим, что Кроули пришлось напрячь слух, чтобы уловить слова. — Да, думаю, что да. — Затем он протянул руки, положил их на плечи Кроули и нежно поцеловал его в щеку. — Я… ты ведь знаешь, да? — тихо прошептал он в уголок рта Кроули, а затем отпустил, позволяя своим ладоням скользить вниз по рукам демона, пока они не достигли его пальцев.
Кроули кивнул, прекрасно понимая, что хотел сказать Азирафаэль, но промолчал. Он коротко сжал руки ангела, окинув его внимательным взглядом. Между его бровями залегла тревожная складка, но на самом деле он не думал, что что-то не так. Азирафаэль выглядел так, словно был просто занят воспоминанием о чем-то, что вертелось у него на кончике языка, но потом неумолимо ускользало.
Однако Кроули неразумно пожалел, что Азирафаэль не сказал этого вслух, не сказал, что любит его. Это было, конечно, эгоистично, потому что он все равно знал это, и никому не нужно было бесполезное кровопролитие, но он чувствовал, что услышать это сейчас будет достаточной гарантией того, что с Азирафаэлем действительно все в порядке, в конце концов, это подействовало бы на него, как обезболивающая мазь — на рану. Потому что, вздрогнув, Кроули осознал, что рана — Азирафаэль — отдаляется от него каким-то неуловимым, неопределенным образом, причиняя ему боль, которую он не мог объяснить. Как будто его душа раскалывалась на слишком много частей, больше, чем его рассудок мог выдержать. Сначала, давным-давно, часть его была уничтожена Падением — или, по крайней мере, это то, что он всегда думал — и теперь ангел, который был единственным существом, способным заполнить эту зияющую пустоту, также падал, отдаляясь, забирая с собой больше, чем он изначально дал ему, забирая какую-то неизбежную часть самого Кроули.
***
В тот вечер, совершенно неожиданно и застав Кроули врасплох, Азирафаэль осторожно предложил ему вернуться домой.
Они пили сладкое местное вино на открытой террасе перед своим гостиничным номером, и, к тревоге Кроули, казалось, что весь вечер Азирафаэль смотрел на него так же странно, как и британка, которую они встретили на том холме, — это был напряженный, изучающий взгляд ангела, пристально вглядывающегося в Кроули. Он сделал полубезумную попытку обдумать, что бы это могло значить, что там произошло между той леди и Азирафаэлем, и чем вызвано это странное покалывание по всему его телу, но он был слишком пьян, чтобы начать анализировать это прямо сейчас. Больше всего его занимало то, как выразился Азирафаэль. Значит, домой. Дом, если подумать, был всем, о чем мечтал Кроули с того самого момента, как они сбежали из него несколько месяцев назад.
Дом — это Сент-Джеймс и утки. Дом определялся поздними обедами в Ритце, где было слишком много вина и слишком много десертов, большинство из которых он все равно скормил бы Азирафаэлю. Домом был старый скрипучий диван в книжном магазине, такой потрепанный и ободранный, что это был позор для всего диванного вида, но такой уютный и знакомый и все же удобный. Дом подразумевал Бентли с ее наглой манерой отказываться играть что-либо, кроме лучшего из Queen. Дом был наполнен запахом морских водорослей после дождя и свежесваренного кофе из крошечной кофейни рядом с его квартирой в Мэйфейре, где также подавали те довольно простые бисквиты, которые Азирафаэль непостижимо любил. Дом состоял из рядов и ларьков с книгами, пылинками и раздражающим звоном колокольчика над дверью. Дом включал в себя различные растения, и эта мысль отозвалась в груди Кроули резкой болезненной болью. Какими бы бойцами они ни были, они не смогли бы выжить в эти последние месяцы в одиночку.
Едва осознавая, что делает, и совершенно забыв о предложении Азирафаэля, Кроули сглотнул и впился зубами в нижнюю губу, когда в горле образовался неприятный комок. Мысль о его растениях оказалась куда более тревожной, чем она имела право быть.
— Кроули? — голос ангела вернул его в реальный мир, и демон поднял глаза, чтобы встретить его обеспокоенный взгляд. — Как ты…
— Прекрасно, — Кроули покачал головой. — Просто немного пьян, вот и все.
Азирафаэль бросил на него еще один странный взгляд и кивнул.
— Ну и что ты об этом думаешь?
— О возвращении?
— Да.
— Думаешь, там будет безопасно? — спросил Кроули, покусывая нижнюю губу и неторопливо вращая бутылку вина, наклоняя ее то в одну, то в другую сторону, пока она, наконец, не выскользнула из его рук и не накренилась слишком сильно, и Кроули прошипел проклятие, когда темно-красная жидкость внезапно пролилась на белую скатерть. Прежде чем он успел что-то сделать с растущим пятном, рука Азирафаэля легла на его ладонь, такая теплая и уверенная, что он нежно сжал свои замерзшие пальцы. Внезапно он буквально почувствовал тревогу Азирафаэля, но не мог точно сказать, чем она вызвана. Винное пятно исчезло со скатерти само собой, прямо у него на глазах. Он посмотрел на ангела, но Азирафаэль не обращал никакого внимания на то, что он только что чудом убрал грязь. Он пристально смотрел на Кроули, и между его бровями снова появилась складка, которая, несомненно, говорила о большом беспокойстве.
— Дорогой…
— Я в порядке, — повторил Кроули. — В порядке. С-серьезно. — Он замолчал и вместо этого пренебрежительно пожал плечами.
Он не хотел говорить, что просто чертовски устал. Ну, это было, по крайней мере, больше похоже на усталость. С каждым днем он все больше и больше убеждался в том, что, должно быть, потерпел сокрушительную неудачу.
— Значит, ты считаешь, что теперь можно спокойно вернуться? — спросил он, правда, невнятно, потому что был пьян.
Азирафаэль улыбнулся немного усталой кривой улыбкой, а затем пожал плечами.
— Думаю, что да… если бы они действительно хотели нас найти, то давно бы это сделали, как ты думаешь? В любом случае, за последние пару месяцев мы почти ничего не скрывали.
Кроули хотел возразить. Параноидальная сторона его личности хотела возразить, что и Ад, и Рай могут вечно ждать своего шанса, но Азирафаэль, конечно, был прав, говоря, что это все еще не должно было быть слишком сложным для обеих сторон — выяснить, где они оба находились. Кроме того, он чувствовал себя невероятно усталым и слишком пьяным, чтобы возражать.
Поэтому он не возражал. Вздохнув, он кивнул головой.
— Думаю, да, — сказал он.
— Кроули?
— Я просто пьян, ангел, — фыркнул он. — Надо протрезветь, наверное.
— Тебе нужно поспать, — покачал головой Азирафаэль, и вдруг его рука исчезла. Кроули дернулся и был вынужден встретиться взглядом с ангелом, потеряв привычное, твердое тепло.
— Мне не нужно… — запротестовал он, с некоторым удивлением заметив, что он не просто немного пьян, он был достаточно пьян, чтобы его язык стал вялым и не желал сотрудничать.
— Конечно, — последовал быстрый ответ, и в мгновение ока Азирафаэль оказался рядом с ним, засунув руки под мышки. — Пойдем, дорогой, я уложу тебя в постель.