Никто не поддержал его смех, поэтому капитан покраснел от злости, закусил нижнюю губу, потом начал сосать палец.
К ним подбежал мальчик в дырявых штанах, за спиной у него привязаны сучья кустарника:
- Купите дерево для костра! - От мальчика смердело, как от покойника, юный продавец никогда не мылся, и графиня поняла, что с пресной водой в Магрибе проблемы.
- Уходи, мальчик! Не хотим дерево, нам нужно золото! - Капитан Thomas демонстративно прижал к носу белый платок с кружевами, на платок выпали три капли из носа.
На продавца дров полетели брызги из трубки в мочевом пузыре второго капитана.
- Вам нужен костер, чтобы сжечь ведьму, эту ведьму! - Грязный палец с обломанным ногтем уткнулся в правую грудь графини.
Virginie Albertine de Guettee беспомощно оглядывалась, она ждала помощи, не дождалась на земле, подняла глаза к небу, но и с неба не вылетела молния и не поразила в лоб маленького человека, но уже большого негодяя.
- Почему ты думаешь, что она ведьма? - капитан Thomas от восторга даже присел, чтобы стать ростом с продавца палок. - Ошибаешься, эта девушка - графиня, очень порядочная и благородная! - Thomas не выдержал и расхохотался.
- Вы еще поплачете, когда она на метле над вашей головой пролетит! - Мальчик понял, что дрова у него господа не купят, а беседовать бесплатно лесоруб не привык.
Он скрылся среди пестрых юбок портовых девушек.
- Ведьма, пусть ведьма, - Alexandre легко согласился, - лишь бы деньги за нее заплатили.
- Капитан, если ваша сестра Perla ночью сбежит от покупателя, то, почему бы и мне не убежать вместе с ней?
Вы можете продавать меня, сколько захотите, а я, как неразменная гинея, буду к вам возвращаться. - Доводы показались графине гениальными.
Хоть на некоторое время отсрочить рабство.
- С вами сложно, Virginie, а мы все упрощаем!
Примите вашу Судьбу на свои плечи! - Капитан Alexandre снова отвел взгляд, сделал вид, что с интересом рассматривает кучу лошадиного навоза: - Пора, вас ждут прекрасные тела! - Капитан указал направление и повел графиню и друзей к деревянному помосту для выставки рабов, он же - эшафот, место казни.
На досках уже томились в ожидании, когда их купят или отрубят голову, трое мужчин и одна девушка.
Старый африканец и молодой ахалтекинец обнажены, ладонями прикрывали низ живота от алчных взглядов горожан.
Девушка тоже голая, но она не стеснялась своей наготы, держала подбородок высоко, а кулаки упирала в талию.
Ее разглядывали без интереса, потому что девушка худая, как стиральная доска, ребра выпирали, и лишь небольшие пятна указывали на девичью грудь, которая, возможно, когда-нибудь вырастет после дождя.
С третьего мужчины охранники сдирали дорогой камзол и красные шелковые панталоны.
Туфли с серебряными пряжками уже отняли в фонд устроителей аукциона.
Мужчина потел, потому что необычайно толстый, и визгливо кричал, пугая ослов и голубей:
- Я министр! Меня нельзя продавать!
Мой Король из-за меня объявит вам войну! - получил от стража пинок, упал к ногам африканца и затих.
Капитан Alexandre воспользовался тем, что Virginie Albertine de Guettee с удовольствием наблюдала пьесу на сцене, и подтолкнул графиню к двум стражам в желтых балахонах.
Perla пошла на доски сама, с гордо поднятыми грудями.
Virginie Albertine de Guettee не сопротивлялась, она ступала будто по ватному снегу, мало что понимала, но много чувствовала.
Появление платиновой блондинки и ее камеристки расшевелили торги.
Трех рабов и худую девушку, чтобы не мешали большим деньгам, сразу продали оптом за пять драхм.
Новых рабов увели, и долго еще были слышны крики толстого раба "Я министр", и худой девушки озлобленные вопли "Руки убери, козел!".
На помост выходили потенциальные покупатели и ощупывали ткань платья Virginie Albertine de Guettee.
Графиня загадала, что ее купит высокий статный господин с благородными чертами лица и шикарными седыми усами до пояса.
С ним можно даже замуж пойти.
Когда Virginie Albertine de Guettee решила, что покупатели договорились с торговцами, ее неожиданно раздели, да так быстро, с нежностью и бережно, как не смогла бы ни одна служанка.
Только что благородная Virginie Albertine de Guettee стояла во многих одеждах, а теперь ее наготу прикрывают лишь волосы.
Графиня, неожиданно для себя, застыдилась наготы, впервые, и, осмысливая это чувство, поняла, что раньше свободно разгуливала обнаженаня там, где хотела, когда хотела и среди тех, кого, хотела, и ей не было стыдно.
Но сейчас смущение выступило на лице, зажгло зарею щеки.
Когда поступаешь по своей воле, то - естественно, но если тебя заставляют, принуждают, то не нравится никому.
Ее раздели насильно, не по ее желанию, поэтому она сгорала от стыда.
Virginie Albertine de Guettee опустила взгляд на кончики пальцев на ногах, руками прикрыла то, что смогла накрыть, а накрыли маленькие ладошки почти все ее маленькие причины для стыдливости.