Казалось бы, им должно быть приятно, когда их любят, но это не всегда так. Лучше молчать, если нет уверенности. Ну а помимо этого, ты счастлива, Саксан?
– Да, очень счастлива. Ботолф очень добр ко мне. Он никогда не покидает мою постель, даже когда у меня месячные. Он поклялся в верности, и хотя мы женаты только четыре месяца, я вижу, что это не пустые слова. Он даже не смотрит на других женщин. Я хорошо знаю, какое это счастье для жены.
– В самом деле, огромное счастье.
– Иногда я лежу ночью без сна, смотрю на него и думаю: чего мне не хватает, чтобы заслужить его любовь?
– Тебе всего хватает! – убежденно воскликнула Тильда.
– Какая преданность, – улыбнулась Саксан, переглянувшись с Тьюсдей. – Возможно, дело не во мне, Тильда, но что-то мешает Ботолфу любить меня так, как люблю его я. Иногда я удивляюсь, как он может крепко обнимать меня ночью, желать меня – и никогда при этом не говорить о любви, возможно, даже не чувствовать ее. Но с моей стороны нехорошо жаловаться. Глупо сокрушаться о том, чего у меня нет, когда я имею так много. Большинство женщин позавидовали бы мне.
– Конечно, позавидовали бы, – согласилась Тьюсдей. – Я уже слышала завистливый шепоток. Кстати, когда я познакомлюсь с леди Мери?
Тяжело вздохнув, Саксан объяснила, почему Тьюсдей не может надеяться на встречу с ее свекровью. Понимание и утешение со стороны сестры несколько уменьшили чувство вины, но не тревогу. Затем Тьюсдей начала кормить дочку, а Тильда и Саксан вышли из комнаты.
– Что ты делаешь? – рассердилась Саксан, когда Тильда остановилась в дверях зала, а потом отступила назад, чуть не сбив сестру с ног.
– Дядя Эдрик стоит у дверей комнаты леди Мери и разговаривает с ее горничной Элизабет, – прошептала Тильда.
Саксан попробовала заглянуть через плечо Тильды, но ничего не смогла увидеть.
– Что там происходит?
– Точно не знаю, но Элизабет только что пропустила его в комнату. Пойдем послушаем у дверей.
Искушение было сильным, но Саксан не поддалась ему.
– Нет. Мы все узнаем, если леди Мери спустится в большой зал.
– О чем вы тут шепчетесь? – спросила подошедшая Тьюсдей.
Саксан быстро поведала ей об Эдрике и леди Мери, и нежное сердце Тьюсдей было тронуто этой историей. Несмотря на радость от встречи с сестрой, в душе Саксан зародилось беспокойство.
– Итак, милорд, нравится вам семейная жизнь? – бодро спросил Годрик, после того как Эдрик извинился и покинул зал.
– К ней очень легко привыкнуть, – ответил Ботолф.
– Да, это так. Мои слова сколько-нибудь помогли вам, милорд?
Вспомнив страсть, которую он обнаружил в молодой жене в первую брачную ночь, Ботолф довольно улыбнулся:
– Да, был момент, когда я… ну… удивился.
Мне пришло на ум общепринятое представление, как должна вести себя леди в такой момент, и мне стало смешно.
– К сожалению, должен признаться, что мне потребовалось два года, чтобы увидеть, насколько я был не прав, и еще год, чтобы исправить зло, причиненное моим невежеством.
– Вы можете не отвечать, поскольку это личный вопрос, но все-таки: что заставило вас измениться?
– Действительно, это личный вопрос, но мы женаты на сестрах, милорд, и для нашего же блага лучше быть откровенными друг с другом. Да, клянусь бородой Спасителя, женщины – странные существа. – Он засмеялся вместе с Ботолфом. – И Эдрик прав: стоит им собраться вместе – и они принимаются обсуждать нас. Надеюсь, у вас нет привычек, которые вам бы хотелось сохранить в тайне, – пошутил Годрик.
– Боюсь, что теперь задумаюсь над этим, – улыбнулся Ботолф, чувствуя, что между ним и его новым родственником устанавливаются дружеские отношения.
– Да, теперь о том, что открыло мне глаза на мою глупость. Однажды, в очередной раз сбежав от Тьюсдей,я встретил старого друга.