Воггз, по-видимому, тоже устала - Амазонки маршировали без прежнего рвения.
- Нельзя ли теперь их всех построить, чтобы я могла обратиться к ним с речью? - попросила Гиацинта.
Это был серьезный удар, и графиня смешалась.
- Боюсь, ваше королевское высочество, - растерянно бормотала она, в то время как ее мозги бешено работали в поисках выхода, - ...это будет противоречить... ээ... духу Уложений Королевства... Ээ... армия на марше должна... ээ... должна маршировать! - неожиданно с блеском закончила она и сделала правой рукой плавный жест, показывающий, как должна вести себя армия на марше. - Должна маршировать, - повторила она с ослепительной улыбкой.
- Я понимаю, - сказала Гиацинта, покраснев.
Бельвейн громко кашлянула. Предпредпоследний ветеран армии вопросительно взглянул в ее сторону и скрылся. Появление предпоследнего ветерана вызвало еще более выразительное покашливание. Последний ветеран маршировал как-то совсем неуверенно и увидел на лице главнокомандующего настолько откровенно неодобрительную мину, что стало ясно - парад окончен. Воггз стащила с головы шлем и улеглась в кустах отдыхать.
- Вот и все, ваше высочество, - сказала Бельвейн. - Сто пятьдесят восемь участвовали в смотре, двести семнадцать числятся больными, что дает в сумме шестьсот тридцать два... Девять несут службу во дворце - шестьсот тридцать два и девять - это получается восемьсот пятнадцать. Добавьте к этому двадцать восемь, выбывших из рядов по возрасту, и вы получите практически тысячу.
Виггз открыла было рот, чтобы что-то сказать, но решила предоставить это своей госпоже. Гиацинта, однако, молчала, только вид у нее стал совсем несчастный.
Бельвейн подошла к ней поближе.
- Я забыла напомнить, ваше высочество, сегодня как раз день выплаты жалованья. Один золотой в день, и... сколько там дней в неделе... помножить на... сколько там я насчитала?.. В общем, получается десять тысяч золотых.
Она уже держала в руках заготовленный документ. Не будете ли вы так добры... вот здесь...
Принцесса машинально поставила подпись.
- Благодарю вас, ваше высочество. А теперь я должна немедленно этим заняться.
Графиня присела в реверансе, но, вспомнив о том, что она Главнокомандующий Армии Амазонок, отдала честь и удалилась военным шагом.
Вот в этом самом месте Роджер Кривоног описывает графиню, которая покидает принцессу с кругленькой суммой в кармане, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести, а потом сразу же переходит к следующей главе: "Тем временем король Евралии..." В результате у читателей складывается впечатление, что графиня Бельвейн была чуть ли не обыкновенной воровкой. Со стороны Роджера это просто бесчестно.
Дело в том, что графиня имела слабость... О некоторых из ее слабостей я уже имел честь вам сообщить, но об этой еще не упоминал. Одним из ее любимых занятий было... помогать бедным.
Я знаком с одним пожилым джентльменом, который каждый вечер играет в шары. Он посылает мяч в конец поля, уныло бредет за ним и тащит его обратно. Представьте себе его, а затем вообразите прекрасную графиню верхом на сливочно-белом иноходце среди "ликующей толпы", щедро швыряющую мешочки с золотом налево и мешочки с серебром направо. Честное слово, мне кажется, ее пристрастие гораздо более привлекательно.
И, уверяю вас, это очень затягивает. Если уж кто приобрел привычку "швырять" деньги направо и налево, он не избавится от нее до конца жизни. Просто давать деньги обычным способом становится почти невозможно. Подумайте сами: сможет ли человек, в некий героический момент жизни гордо сунувший кэбмену полкроны, потчевать его после этого трехпенсовиками и медью? Потом уж приходится швырять вовсю...
Так же было и с Бельвейн: привычка швырять деньги народу полностью ею завладела.